• главная
  • астрономия
  • гидрометеорология
  • имена на карте
  • судомоделизм
  • навигация
  • устройство НК
  • памятники
  • морпесни
  • морпрактика
  • протокол
  • сокровищница
  • флаги
  • семафор
  • традиции
  • морвузы
  • моравиация
  • мороружие
  • новости сайта
  • кают-компания


  • Данная статья любезно предоставлена на наш сайт Алексеем Романовым, украинский маринистический журнал "Шкипер". Размещаем ее на наших страничках с незначительными изменениями. Щелчок мышкой на рисунке даст вам его увеличенное изображение на отдельной страничке.


    Алексей Романов


    Хотя шанты – это, безусловно, самые настоящие морские песни, в большинстве из них поётся всё-таки о земле. Промёрзший, постоянно недоедающий, одинокий моряк моря и так имел достаточно, поэтому пел чаще всего о том, о чём больше тосковал – об удовольствиях, развлечениях и приключениях земной, а в особенности портовой жизни.

    Человек моря с позапрошлого века, не будучи привязанным к одной какой-нибудь линии, бывал везде и весь свет трактовал как свой собственный двор. В каждом порту чувствовал себя как дома, прежде всего потому, что в те годы портовые районы («Sailor towns») везде выглядели подобно.

    Вопреки распространённому мнению, давний моряк относительно много времени пребывал на земле и этот фрагмент его биографии является необычайно интересным, красочным и вместе с тем часто драматичным. Почему драматичным? Как ни странно, моряка в море подстерегало гораздо меньше опасностей, чем на суше. Та жизнь, о которой он больше всего тосковал, несла чаще всего разочарование, болезни, падение нравов и даже смерть.

    Примечания:

    sneiderdeerns* (от немецкого Schneiders Dirne) – дословно: девка портного; портные часто подрабатывали сутенёрством.
    sew-sew, washee-washee girls** - девушки, которые кроме оказания сексуальных услуг обшивали (to sew) и обстирывали (to wash) моряков

    Герман Мелвилл, характеризуя в своей повести «Billy Bud» моряка с позапрошлого века, писал, что «это человек, который ежедневно общается со стихией, а порт трактует как кусочек земного глобуса, на котором Провидение поставило бары и танцевальные заведения, при этом, не забыв о женщинах лёгких нравов».

    Портовый Рай… Fiddler’s Green – так в шутку окрестили моряки портовый район в каждом большом порту мира.

    Эти районы в действительности были очень похожи друг на друга, по крайней мере, если говорить о пабах, пошленьких театриках, кабаках и публичных домах. Различными были только названия улиц – Аллеи, Набережные и Причалы пересекали порты Европы, улицы Фронтовые и Морские были в портах Северной Америки, Embarcadero, Malecons, Bocas и Muelles - в Южной Америке, Hotoba и Bund, Sambashis и Praya – на Дальнем Востоке – именно там моряк находил жильё, там гулял, падал под стол, там искал любви в объятиях Judies в Ливерпуле, «уличниц» в Stepney (район старого Лондона), sneiderdeerns* в Гамбурге, putas в Valparaiso, sew-sew и washee-washee girls** в Шанхае и Гонконге, Margots в Nantes и Bordeaux, doudou и Jamette в Нью-Орлеане и Mollies в портах Северной Америки.

    Простодушный и не всегда подозревающий об опасностях, ждущих его на земле, моряк, сойдя на берег, попадал в лапы портового отребья, становился жертвой «портовых акул, крыс и червей», без жалости пожирающих людей моря и руководимых владельцами ночлежек, барменами, вербовщиками и сутенёрами.

    Свидетельствуют об этом и старые сертификаты экваториального крещения, хранящиеся на дне матросских рундуков. В них Нептун, принимая в своё королевство нового

    подданного, приказывает, чтобы Сирены, Нереиды и Тритоны охраняли его во времена вечные. «Посему, братья и сёстры нашего рода, приказываю вам хранить его во всех его путешествиях от штормов, ураганов, вулканов, смерчей, а также акул береговых и морских…»

    Fiddler’s Green

    As I went a walking one evening so rare                  F | Gm | F | Dm
    To view the still waters and taste the salt air            F | Gm | F | C
    I heard an old fisherman singing this song              Gm | C |B | F
    Sayin’, “Take me away boys, my time is not long.  Gm | B | C

    Chorus:

    Wrap me up in me oil skins and blankets                  F | C7 | F
    No more on the docks I’ll be seen                             B | F | C
    Just tell me old shipmates, I’m takin’ a trip mates    Gm | C | B | F
    And I’ll see you someday on fiddler’s green.”           Gm | C7 | F

    2. Now fiddler’s green is a place I’ve heard tell
    Where fishermen go if they don’t go to hell
    Where the weather is fair and the dolphins do play
    And the cold coast of Greenland is far far away.
     

    Chorus

    3. Where the weather is fair and there’s never a gale
    Where the fish jump on board with a swish of their tail
    You lie at your leisure there’s no work to do
    While the skipper’s below makin’ tea for the crew.

    Chorus

    4. I don’t need a harp nor a halo not me
    Just give me a breeze and a good rollin’ sea
    I’ll play me old squeeze box as we sail along
    And the wind in the riggin’ will sing me this song.

    Chorus

    И на самом деле, Сэйлор Джон нуждался в опеке и охране от «акул береговых», тем более, что постоянно вынужден был возвращаться в те же места. Во-первых, несмотря на приобретённый горький опыт, собственно не имел выбора, а во-вторых, такие были условия жизни и работы на море в то время, что после долгого и тяжёлого рейса риск сумасшествия даже только одной ночи на берегу не поддавался адекватной оценке разумом. Более опытные моряки, перед тем, как сойти на берег, лишь рассовывали свою зарплату по разным карманам, а часть денег вкладывали в специально для этого выдолбленные каблуки, а во времена золотых суверенов – пришивали монеты вместо пуговиц на одежду, чтобы хоть как-то сохранить часть заработка. Как выглядел типичный портовый район во времена «винджаммеров»? «Sailor Town» расположен был обычно вблизи доков. Пишу «был», так, как районы эти исчезли вместе с эпохой великих парусников где-то после 1-й мировой войны. Обычно такой район творила одна главная артерия, своеобразная пассаж-аллея с лабиринтом переулков и улочек, отходящих в стороны. Иногда это были улицы, не соединяющиеся друг с другом, иногда – улицы, находящиеся очень далеко от порта, всегда, однако характеризующиеся бурливой жизнью, моральные нормы которой в значительной степени отличались от общепринятых в то время. Интересно, что много из тех районов сегодня превращены в достопримечательности для туристов, например Barbary Coast в Сан-Франциско, Доки Нью-Орлеана или знаменитый Sankt Pauli в Гамбурге.

    Что мог увидеть случайный гость в таком районе? Прежде всего, склады, торговые дома и магазины – большие, угрюмые дома или низкие, сырые амбары, тянущиеся по обеим сторонам улиц. Некоторые из многоэтажных домов имели наверху – как в Амстердаме – стрелы или крепкие балки, с которых свисали огромные блоки и крюки. Тюки хлопка, ящики, бочки, выгружаемые с подвод, рикш, голов носильщиков и подвешенные на манильских талях, небезопасно раскачивались над заполненной людьми улицей. Так выглядело с фронтальной стороны. Со стороны тыльной, дома непосредственно примыкали к причалу или к набережной, где корабли освобождались от груза и брали новый. Это место можно было найти по запаху: среди разнообразных запахов и ароматов ноздри дразнили запахи кожи, кости, табака, рома и пижмы, селитры и гуано, оливкового масла и смолы…

    Примечание:

    Пакет – пакетбот, почтовый корабль.

    По улицам текли живописные толпы моряков со всех стран мира. Качающимся шагом прогуливались высокие смуглые Янки в бело-голубых клетчатых рубашках, скандальные ирландцы – «крысы с пакетов», загорелые до черна грузчики хлопка; скорые на драки и поножовщины смуглые сыновья Латинской Америки презрительно проходили мимо негров с Караибов и Западной Африки, мелкими шажками пробегали Китайцы, потрясая своими смолёными косичками. Вблизи прилавков и лотков, под домами отирались нищие и портовая голота. Ободранные дети, грязные, в лохмотьях выпрашивали у прохожих пару монет на хлеб. Ненамного от них старшие, малые пацаны нахально расписывали физические достоинства своих старших сестёр, ожидающих где-нибудь поблизости. В толпе слышны крики разносчиков газет, плывут тюки на головах носильщиков, конные повозки, чистильщик обуви полирует ботфорт офицеру с английского корабля.… А вот один из множества уличных аттракционов: малые хлопцы за несколько центов откусывают головы живым крысам…

    Здесь же можно было легко найти втиснутые между домами, знаменитые матросские таверны. Каждая имела свой знак, свой герб: скрещенные гарпуны, якоря, кабестаны, морские чудовища, золотые короны, корабли, головы негров и мавров, фигуристых сирен. Матросские пабы, разливайки, бары, шинки, пивные, винные погребки, кафешки и трактиры во всём мире имели похожие вывески и названия, всегда связанные с морем и парусниками, некоторые были довольно остроумны: «Первая и последняя» (таверна, сразу за воротами порта), «Якорный ящик», «Бортовые огни», «Под маяком», «Под подзорной трубой», «Под китом», «Дыра в стене».

    Эти «святыни Бахуса» были разнообразны – от заплёванных, смердящих притонов с длинными лавками и столами, освещёнными туманным блеском корабельных фонарей, до порядочных заведений, оборудованных в подвалах с побеленными стенами или даже просторных салонов, в которых блестело искусственное золото, зеркала, канделябры, а стены и мебель тонули в плюшевой обивке. Некоторые имели украшенные галерейки под потолком, где играл дамский оркестр – «тихие кобзы» или «флейтистки» - как говорили тогда моряки. Много таверн припоминало малые музеи. В таверне «Charlie Brown», которая работает до сих пор в Лондоне (напротив доков West India), тогдашний владелец показывал кости и зубы акул, чучела рыб, модели парусников, корабли в бутылках, галеоны и всякие курьёзы, привозимые моряками со всего света. В «Cobweb Palace» - Дворце под паутиной – в Сан-Франциско можно было увидеть оружие, военные маски и тамтамы племён из Африки и Южных морей, посреди развешенных искусственных паутин кувыркались обезьяны, а при баре болтали попугаи.… В тавернах почти всегда крутились девушки, работающие официантками или обычные проститутки. Конечно «уличные нимфы» были и снаружи, оказывали свои услуги в тёмных закоулках или заманивали изголодавшихся моряков в ободранные комнаты дешёвых отеликов с почасовой оплатой.

    Short-time? Johnny? Jiggy-jiggy, soixante neuf? – слышались настойчивые вопросы вдоль улицы, а едва державшиеся на ногах Johnny соглашался с торопливостью обратно пропорциональной количеству выпитого алкоголя…

    Портовый Рай… Fiddler’s Green. Моряк, после смерти не мечтал попасть в Рай небесный, не мечтал об арфах и нимбе святого. В представлении моряка, Раем являлся некий мистический Fiddler’s Green, куда причаливают навсегда души моряков, если им удаётся избежать Ада. Как мало нужно моряку для успокоения души в матросском Раю! Лишь бы была хорошая без штормов погода, чтобы можно было лежать, где нибудь далеко-далеко от ледяных берегов Гренландии ничего не делая, наслаждаясь бризом и спокойным морем, слушая песню ветра в такелаже и… (здесь не могу не улыбнуться), чтобы шкипер делал чай для команды. В одной же из многочисленных версий этой шанты поётся о том, что в Fiddler’s Green ром в бутылочках растёт на деревьях, а пиво и девушки – бесплатны. Таким был в мечтах моряков их Портовый Рай. Их вожделённый Fiddler’s Green…

    Продолжение следует…









    Рейтинг@Mail.ru