/
Письмо в редакцию
Вот уже более полутора десятка лет в правописании и употреблении морских терминов происходит полнейшая неурядица. Нарушения правил влекут за собой не только ошибки в правописании, но неизбежно приводят к вульгаризации речи моряков, к проникновению в нее жаргонных слов и речений. Необходимость срочного восстановления порядка в этой области и заставляет нас обратиться в редакцию «Русской речи» с письмом.
Всякая наука, профессия, специальность от «возникновения своего» постепенно обрастают собственной, присущей только им терминологией. Эта терминология при достаточном запасе специализированных слов порождает своеобразный колорит речи специалистов. У горняков, например, среди многих других горняцких выражений, существует широко известное «выдать на-гора...». И ни один горняк, будь то рабочий, инженер, министр или ученый, никогда не скажет: «поднять из шахты на поверхность...». Это естественный оборот, совершенно органичное построение речи, сложившееся в среде людей, занятых в одной области труда.
Мы отнюдь не собираемся защищать какой-либо жаргон, в том числе и морской. Мы говорим о подлинном профессиональном языке, порожденном трудом, связанном с большой, сложной и весьма своеобразной профессиональной терминологией, о языке, без которого труд моряка во всем его многообразии — нем. Кстати говоря, на военно-морском флоте борьба с морским жаргоном ведется постоянно и довольно успешно. В гражданском же флоте, где чистоте морской речи не уделяется должного внимания, дело обстоит значительно хуже, и язык постепенно засоряется чуждыми ему словечками и выражениями.
Следует резко разграничивать жаргонную речь и речь профессионалов. Их речь, в данном случае речь моряков, отнюдь не жаргон, но подлинный профессиональный язык.
Русская морская терминология, та, что послужила основанием нынешней, начала складываться в годы основания Петром I регулярного флота, т. е. в самом конце XVII —начале XVIII в. Исконно русская морская терминология, развившаяся на основе новгородской, которая существовала в то время у поморов, была довольно обширной. Однако Петр предпочел ввести термины, принятые в голландском и английских флотах, по образцу которых создавался новый русский флот. Возможно, что причиной такого решения послужила общеизвестная нелюбовь царя к поморскому судостроению (не во всем оправданная) и опасение, чтобы в новое судостроение вслед за привычными терминами не проникли и старые поморские конструкции. Но, может быть, Петр счел более простым применить в новом для России судостроении и новые, уже готовые термины, переписав голландские и английские слова русскими буквами («Лексикон вокабулам новым по алфавиту»; Н. А. Смирнов. «Западное влияние на русский язык в Петровскую эпоху»).
Так или иначе, но иностранные термины, «прописанные» в русском языке, сохранялись в первоначальном своем виде (за единичным исключением) недолго. Очень скоро «знатные иностранцы» под влиянием простонародного русского произношения настолько видоизменились, что значение их стало понятно только русским. И вряд ли сейчас морские термины нерусского происхождения кем-либо из наших моряков почитаются за иностранные — они просто «морские слова», да и все тут1 Вероятно, именно поэтому все многочисленные попытки (Шишков, Даль и др.) заменить их терминами, основанными на русских словах, потерпели полное поражение. А сколько было предложений для замены терминов иностранного происхождения на остроумно подобранные и, казалось бы, вполне жизнеспособные русские слова! Но мы не можем здесь привести ни одного примера того, что эти слова прижились.
Вот от этой-то природы русской морской терминологии и идет столь яркая специфичность морского языка, вырабатывавшаяся столетиями. В становлении и развитии его равно участвовали многие поколения русских моряков, начиная от судоплотников и матросов «подлого» звания до судоводителей, ученых-мореплавателей и теоретиков из «благородных».
Нет, думается, другого такого «отраслевого языка», который так, как морской, был бы равно близок всем различным слоям говорящих на нем людей, таким естественным, единственно возможным и родным.
Число терминов морского языка давно перевалило за десять тысяч, язык, как и подобает всякому живому языку, развивается и в какой-то мере изменяется так же естественно, как и в прошлом. Много в него вошло за последние годы и новых, не морских, слов, особенно из области радио- и электронной техники. Но это — разговорный язык, литературный же — хиреет и практически не имеет своего правописания. Одни пишут «катеры», «крейсеры», другие «катера», «крейсера», ничтоже сумнящеся ставят знак равенства между судами и кораблями, что уже криминал: судами, без различия их по размерам, называются транспортные (в том числе и пассажирские), промысловые, специальные и спортивные суда; кораблями же — только боевые корабли, также вне зависимости от размера. Пишут даже «якори» — для моряка это такой же душераздирающий диссонанс, как для всех нас произношение «портфель» или «процент» с ударением на первом слоге.
Дело, по-видимому, в том, что циркуляр Главного Морского Штаба Военно-Морского Флота № 4 от 16 сентября 1944 г. «Правила о правописании и произношении некоторых слов и выражений, принятых в военно-морском языке», вносивший какую-то ясность в этот вопрос, основательно позабыт. А напрасно! Подписан он был не только бывшим Начальником Главного Морского Штаба ВМФ вице-адмиралом Алафузовым, то есть лицом, которое можно было бы считать заинтересованным, но и академиком С. П. Обнорским, в то время директором Института языка и письменности АН СССР. К сожалению, циркуляр был издан ничтожным тиражом и молниеносно сделался библиографической редкостью. Однако это обстоятельство не может и не должно быть оправданием тому, что в редакциях даже морских издательств при спорах, возникающих у авторов-маринистов с редакторами по поводу правописания, никакие ссылки на циркуляр не принимаются и даже само существование его подвергается сомнению.
Такие споры, неизменно кончающиеся победой редактора, в последние годы стали обычными потому, что после окончания второй мировой войны старые кадры редакторов-моряков почти не сохранились. Их места вполне закономерно начали заполняться молодежью, как правило, гражданской, с высшим филологическим образованием, но не имеющей понятия о Море и Морском Деле с большой буквы. Эти новые редакторы перманентно приходят в ужас от «варваризмов» морского языка и на моряков, говорящих на нем, смотрят с легким сожалением, с высоты своего филологического образования. Для них нет, да и не могут существовать, непонятные им традиции морского языка, в то время как для моряков они дороги не только своей эмоциональностью, но прежде всего своей приспособленностью к различным обстоятельствам морской деятельности и богатейшими возможностями, таящимися в них для изучения истории нашего флота.
Пользуясь в области морского правописания полной бесконтрольностью, редакторы и корректоры «правят» авторов-маринистов кто во что горазд, внося по собственному своему вкусу и разумению «исправления», а на деле — ошибки едва ли не во всех ста случаях из ста возможных. Те же редакторы-«старики», которые еще к случаю и вспоминают этот циркуляр, категорически заявляют, что он давно утратил силу. Однако отменен он никогда не был и ни в коем случае не должен превращаться в какой-то маловажный полузабытый эпизод «упорядочения ведомственного правописания».
Выходя далеко за рамки узковедомственных интересов Военно-Морского Флота, он имеет, можно уверенно сказать, общегосударственное значение. В Советском Союзе существует только одна морская терминология, единая и для военно-морского, и для гражданского (коммерческого и промыслового), и для спортивного флотов. Больше того, в связи со все увеличивающимся внедрением на флот внутренних водных путей новейшей морской техники, в связи с реконструкцией рек и созданием крупных водохранилищ, даже речники, употребляя, разумеется, свои специальные термины (как рыбники и проч.), начинают все шире пользоваться морской терминологией, и их язык значительно уже «оморячился».
Таким образом получается, что на языке, равно понятном всем морякам нашей страны, говорят и пишут миллионы людей, вся жизнь которых связана с морем, морским промыслом и водным транспортом. Совершенно ясно, что единый разговорный профессиональный язык должен иметь и единое для всех говорящих на нем правописание. Да если и не только моряки, но и писатели, и журналисты в своих книгах, журналах и газетах стали бы писать с морской точки зрения более грамотно — было бы только хорошо.
Вероятно, следует привести несколько примеров самой обычной редакторской правки.
Есть такое слово — «льяло» (водосборный колодец в трюме судна), множественное число от которого «льяла»,— не было на нашей практике случая, чтобы редактор не исправил его на «льялы».
«Судно идет в балласте» означает, что оно идет порожнем (именно «порожнем», а не «порожняком»!), имея в трюме только необходимый балласт. Обычная правка: «судно идет с балластом», то есть искажается не только язык, но и смысл, так как создается впечатление, что судно перевозит балласт.
Термин: «осадка в полном грузу...», правка: «осадка полностью нагруженного судна...» — еще того хуже. Если «полностью нагрузить судно», то есть до предела заполнить его грузовые трюмы легкими, но имеющими большой объем грузами, то судно будет иметь весовой недогруз. И наоборот, если трюмы до верху заполнить малообъемными, но тяжелыми грузами, например, каменным углем, то судно может оказаться настолько перегруженным, что пойдет ко дну. Термин же означает, что судно приняло на борт максимальный груз, соответствующий условиям предстоящего плавания, что определяется для каждого данного судна — в нашей стране Регистром СССР, а за границей — специальными классификационными обществами.
«Винты работают враздрай» — правка: «винты вращаются в противоположные стороны». Или так: «...бриг шел под всеми возможными парусами», в отредактированном виде: «...мчался на всех парусах» — так, видите ли, «образнее». А что парусник ходит под парусами, а не на парусах — так это редактора не интересует.
«...Выстрелом торпедой вражеский корабль был потоплен» — правится с двумя ошибками: «...торпедированный вражеский корабль утонул» (корабль не «торпедируют», но стреляют по нему торпедой, он был потоплен, а не «утонул»).
Постоянно и всюду, по крайней мере в отношении судов, чем-либо импонирующих редакторам, «суда» превращаются в «корабли», даже катера на подводных крыльях, даже крупные танкера и сухогрузы. Почему? Ответ один: «так звучит благороднее». Не понимаем, чем благороднее, но зато хорошо знаем, что ни перевозкой грузов, ни пассажиров корабли не занимаются.
На иллюстрации к одной статье изображена носовая часть старинного военного парусника. Общее название всего нависающего над водой носового, богато украшенного резьбой балкончика — гальюн. На нем, кроме всего прочего, помещалось и отхожее место для матросов (о чем сказано в тексте статьи). В подрисуночной подписи редактор стыдливо исправляет «гальюн» на «туалет»! Восстановлен злополучный гальюн был лишь после того, как в действие «были введены высшие силы». Не для «Крокодила» ли это?
Берем на себя смелость утверждать, что создавшееся сейчас положение очень серьезно, Практикуемая редакторами правка неизбежно приводит к оскудению своеобразия и красочности морского языка, к сухо формальному чиновничьему стандарту, не говоря уже просто о нелепостях. Пренебрежение вековыми традициями морского языка, по незнанию или по «несоответствию» стандартам редакторских представлений,— непозволительно. Тем более, что стандарт в любого рода литературе — вряд ли такое уж отрадное явление.
Считаем необходимым: а) восстановить в силе циркуляр № 4 и признать право моряков писать о море морским языком; б) довести это до сведения соответствующих организаций и лиц, периодически знакомящих редакторов с нововведениями в области правописания. Пришло также время заняться историей возникновения, развития и эволюции профессиональных языков, и, в первую очередь, морского, используя местные морские диалекты. Нужно незамедлительно приступить к собиранию местной морской терминологии: черноморо-азовской, каспийской, северной, дальневосточной. Важность этого дела не может быть переоценена, тем более, что следует помнить, что это — терминология, уходящая в небытие, и что каждый день приносит нам все новые и новые, ничем не вознаградимые потери.
М. и Д. СУЛЕРЖИЦКИЕ
От редакции. Публикуя письмо М. и Д. Сулержицких, авторов «Краткого морского словаря для юношества» (М., «Транспорт», 1965), редакция журнала «Русская речь» полагает, что многие вопросы, поставленные в этом письме, представляют существенный интерес для культуры современной профессиональной речи и для языковой политики наших дней.
Мы надеемся, что этот материал вызовет отклик не только специалистов-языковедов, но и редакторов, корректоров, писателей и журналистов, работников отраслевых издательств.
От "Кубрика". О том, что статья, опубликованная в прошлом веке, актуальна до сих пор, думаю, никто спорить не будет. Уверены даже, что ситуация стала намного хуже! С Циркуляром начальника ГШ ВМФ можете ознакомиться ниже по ссылке.
Циркуляр начальника Главного штаба Военно-морского флота от 16 сентября 1944 года