Действия русских войск в Италии

После взятия острова Корфу боевые действия эскадры Ушакова были перенесены к побережью Южной Италии. Командовавший в то время союзными русско-австрийскими армиями Суворов предложил Ушакову послать отряд судов к Адриатическому побережью Италии для блокады Анконы, так как базировавшиеся там французские корабли могли перехватывать австрийские транспортные суда и тем самым ставить под угрозу коммуникации союзницы России — Австрии.

Суворов начал свой итальянский поход 10 апреля 1799 г. взятием крепости Брешиа. Через неделю, разгромив противника на берегах реки Адда, Суворов преследовал французов, отходивших к Милану. Захватив Кассано, он перерезал им путь и заставил остатки французских войск отходить на Павию и Турин. 17 апреля 1799 г. русские войска вступили в Милан.

В мае 1799 г. Ушаков отправил к берегам Анконы три линейных корабля (один турецкий), четыре фрегата (два турецких) и пять малых кораблей, поручив командование этим отрядом контрадмиралу Пустошкину. Несколько ранее другой отряд был послан в Таранто под командованием капитана 2 ранга Сорокина. В составе этого отряда были четыре фрегата, два легких корабля и четыре канонерские лодки. 9 мая отряд Сорокина высадил на восточном побережье Апеннинского полуострова (между Бриндизи и Манфредонией) десант капитан-лейтенанта Белли, сыгравший важную роль в боевых действиях русских войск в Италии. Этот десант, численность которого была доведена до 600 человек, пересек полуостров с востока на запад и, выйдя на берег Тирренского моря (3 июня 1799 г.), принял участие во взятии Неаполя.

В конце июня 1799 г. Ушаков с основными силами своей эскадры (десять линейных кораблей, семь фрегатов и пять других кораблей) перешел к берегам Сицилии. Тем временем войска Суворова одерживали одну победу за другой. 15 мая они овладели Турином, с 6 по 8 июня нанесли французам решительное поражение на реке Треббия, 11 июля овладели крепостью Алессандрия и 19 июля — крепостью Мантуя. 4 августа Суворов атаковал французскую армию Жубера у Нови. Блестящей победой при Нови было завершено освобождение всей Северной Италии, на что Суворову понадобилось всего четыре месяца.

Суворов, будучи теперь недалеко от побережья, начал готовиться к наступлению на Генуэзскую Ривьеру. Находясь в начале августа в Мессине, Ушаков получил от Суворова письмо, в котором фельдмаршал просил отрядить группу кораблей для блокады Генуи, чтобы пресечь подвоз снабжения морем французской армии.

В плане наступления на Генуэзскую Ривьеру, особенно в одном из последних его вариантов, Суворов уделил флоту значительное место. Он писал: «...А соединенный флот должен быть о намерениях наших извещен и содействовать нам как в прикрытии водных транспортов, так равно и другие чинить вспоможения». Ушаков срочно направил к Генуе отряд в составе двух линейных кораблей и двух фрегатов под командованием действовавшего ранее у Анконы контр-адмирала Пустошкина, который содействовал Суворову до самого конца его пребывания в Италии.

Австрийский гофкригсрат, в продолжение всей итальянской кампании тормозивший деятельность Суворова, не был заинтересован в развитии русскими дальнейших успехов в Италии. И австрийское правительство добилось того, что войска Суворова были двинуты в Швейцарию для соединения с бывшим там русским корпусом А. М. Римского-Корсакова.

Начался знаменитый швейцарский поход.

13 и 14 сентября великий полководец с боями совершил свой знаменитый переход через Сен-Готард и Чортов мост.

В это время Ушаков, продолжая оставаться в Италии, деятельно готовился к походу на Рим. Адмирал лично разработал план этого похода. Им был сформирован под командованием полковника Скипора отряд из 820 гренадеров и 200 матросов эскадры. Отряду были приданы 2500 человек войск неаполитанского короля.

Пока шла подготовка к походу на Рим, в Неаполь прибыл английский адмирал Нельсон. Не желая, чтобы русские овладели Римом, Нельсон тайно послал военное судно в порт Чивита-Веккия (близ Рима) с предложением французам капитулировать до того, как русские подойдут к Риму. Условия капитуляции, предложенные Нельсоном, были чрезвычайно выгодны для французов. Так, например, у французов не отбиралось оружие и они не лишались права вновь вести военные действия. Англичане обещали перевезти их во Францию на своих судах. Французы, естественно, дали согласие на такую «капитуляцию», тем более, что Франция могла бросить эти войска против союзников на генуэзское побережье.

Ушаков был глубоко возмущен вероломством английского адмирала, однако похода на Рим не отменил. Торжественным вступлением русских моряков в Рим, оставленный французами по условиям капитуляции, закончились действия этого русского десанта в кампанию 1799 г.

Предательскими действиями австрийцев, которые подобно англичанам за спиной русских заключили капитуляцию с французами, были сведены на нет успехи отряда ушаковской эскадры, действовавшей у Анконы.

Возмущенный вероломством своих союзников, англичан и австрийцев, Павел I приказал Ушакову возвратиться с эскадрой в Черное море. Осенью 1800 г. эскадра вернулась в родной Севастополь.

Расцвет военно-морского искусства в России во второй половине XVIII в. закономерно совпадает с расцветом в этот период всего русского военного искусства. С момента организации регулярной армии и флота при Петре I развитие военного искусства шло как единый процесс становления и роста регулярных вооруженных сил Русского государства. В этой обстановке Ушаков показал правильное понимание значения флота для России и его места в системе вооруженных сил. Это позволило Ушакову стать большим мастером организации взаимодействия кораблей с сухопутными войсками. Особое значение Ушаков придавал организации при флоте штатных формирований сухопутных войск (морской пехоты).

Ярким примером правильного понимания Ушаковым задач флота является взятие сильнейшей французской крепости — острова Корфу. В сложной обстановке противодействия со стороны Англии и других союзников — Турции и Австрии — русские сумели занять главнейшие острова Ионического архипелага и превратить их на продолжительное время в надежные опорные пункты русских сил на Средиземном море. Всем этим Ушаков проявил себя флотоводцем большого стратегического кругозора.

Ушаков много сделал для усиления Черноморского флота и его базы — Севастополя. Он приложил немало усилий и забот для того, чтобы небольшое поселение в Ахтиарской бухте превратилось впоследствии в одну из лучших в мире военно-морских баз.

Ушаков лично следил за постройкой новых кораблей. Ввиду недостатка в русском флоте линейных кораблей, артиллерийское вооружение новых кораблей по его инициативе было усилено. Ему принадлежит идея усиления боевой линии Черноморской эскадры путем включения в нее фрегатов.

Стратегия и тактика Ушакова были подчинены одной цели— уничтожению сил противника. Как и Суворов, Ушаков всегда искал решительного сражения. Это придавало его тактике ярко выраженный наступательный характер, причем его приемы наступательной маневренной тактики были полнее и богаче приемов западноевропейских адмиралов.

Для Ушакова сражение всегда было основным способом достижения стратегических целей, диктовавшихся обстановкой на театре.

Если Гангут и Гренгам — яркий пример абордажа, а Чесма — атаки противника на якоре, то баталии Ушакова дали образцы маневренной тактики. В применении маневра в морском сражении, в решительном отказе от устаревшего взгляда на бой, в смелом искании нового заключалась творческая сила искусства Ушакова.

Эта новизна тактических приемов Ушакова встретила со стороны реакционных представителей флота, раболепствовавших перед заграницей, как открытое, так и скрытое противодействие. Но результаты сражений, проведенных Ушаковым, были лучшей защитой его передовых тактических взглядов. В борьбе со старыми, консервативными взглядами на формы и методы ведения боя, в борьбе с попытками иностранных морских офицеров, находившихся на службе в русском флоте, насаждать тактические приемы западных флотов тактика Ушакова все настойчивее внедрялась в практику боевых действий русского флота.

Ушаков твердо помнил указание Петра I о том, чтобы при пользовании уставом «не держаться правил яко слепой стены, ибо там порядки писаны, а времени и случаев нет».

Маневренная тактика Ушакова не исключала линии как одного из элементов боевого порядка, но линия у него не являлась единственной формой построения — она была всецело подчинена маневру. Ушаков сочетал линейные порядки с маневрированием и построением в другие боевые порядки. Он показал образцы наступательной тактики парусного флота при охвате флангов, расчленении строя противника и т. д. Ушаковым впервые в истории военно-морского искусства был применен в морском бою тактический резерв. Стремясь с максимальной эффективностью использовать мощность артиллерийского огня, Ушаков умел всегда мастерски выбирать дистанцию боя (сближение на дистанцию картечного выстрела и т. д.). На примерах всех ушаковских баталий видно, как правильно умел он нащупать слабые места противника и определить направление главного удара.

Стремление вывести из строя флагманский корабль противника и тем дезорганизовать его было излюбленным приемом Ушакова.

Ушаков стремился не только разбить, но и добить противника. Сражения у Тендры и Калиакрии лучше всего показывают стремление адмирала в максимальной степени развить достигнутые успехи. Интересно, что при Калиакрии он пробовал использовать в этих целях не только большие, но и малые корабли.

Для парусных флотов этого периода характерно расчленение боя на фазы: развертывание, сближение, нанесение главного удара и развитие успеха. Маневренная тактика Ушакова не считала такую схему догмой, как это было типично для западноевропейских флотов, и если требовала того обстановка ( как, например, под Тендрой), то Ушаков атаковал в походном порядке и выстраивался в боевой порядок уже в процессе нанесения главного удара. Маневр Ушакова всегда вытекал из данной конкретной обстановки.

Продолжительным крейсерством на путях сообщения противника Ушаков не раз добивался рассредоточения турецкого флота, чем сводил на нет его количественное превосходство.

Исключительно большое внимание он уделял вопросам боевой подготовки эскадры. Напряженная боевая учеба как в мирное, так и в военное время была основой повседневной деятельности адмирала. В самые страдные дни, предшествовавшие Керченскому сражению, Ушаков не прерывал учебу на эскадре и в своем приказе от 5 июля 1790 г. давал командирам кораблей конкретные наставления по обучению комендоров. В приказе говорилось о необходимости производить ежедневные учения по скорострельной стрельбе из пушек и практиковаться в наводке орудий, для чего предлагалось прикрепить к каждой пушке по три комендора, меняя их для исполнения обязанностей поочередно. Все командиры кораблей обязаны были лично устроить экзамен своим комендорам. Для подведения итогов артиллерийской подготовки Ушаков намечал провести общее учение всей эскадры со стрельбами.

Ушаков обращал большое внимание на меткость стрельбы, от которой зависело поражение живой силы противника и практику в которой наряду со скорострельностью он повседневно отрабатывал в экипажах своих кораблей.

Не случайно в сражениях турки несли большие потери в живой силе (под Тендрой их потери составили более 2 тыс. человек). Согласно турецкой тактике, главным в нанесении удара противнику считался абордаж. Артиллерийский огонь турки рассматривали как подготовку для действий абордажных партий. Отсюда большое скопление людей при сближении с неприятелем на палубах турецких кораблей.

В нанесении урона живой силе противника немалую роль Ушаков придавал дистанции боя, которую он стремился сделать минимальной (50—70 метров). В этом случае по турецким абордажным кораблям вела меткий огонь и мелкокалиберная артиллерия.

Большое значение Ушаков придавал разведке и организации бдительного несения службы на судах и в приморских крепостях. В плавании широко применялся обмен условными сигналами, особенно при встрече кораблей в море и при подходах к крепостям. Были разработаны правила совместного плавания кораблей эскадры.

Важнейшее значение Ушаков придавал тому, чтобы своевременно разгадать намерения противника и упредить их искусством своих действий. В донесении Потемкину от 5 июля 1788 г. по поводу сражения при Фидониси примечательны следующие мысли адмирала:

«По замечанию моему, капитан-паша к бою всегда учреждает флот свой словесными наставлениями, несколько раз оное было видно; из сего заключаю, что нужно сначала их предузнавать намерение и всевозможно стараться оному воспрепятствовать искусством, а наруша, ежели возможно, их между собою условие, не могут уже соблюсти порядок и будут в расстройке и незнании, что кому делать должно, посему в рассуждении нерегулярного неприятеля нельзя соблюсти всех правил эволюции: иногда нужно делать несходное со оною, не удаляясь однако от главных правил, если возможно».

Ушаков много потрудился над развитием и совершенствованием тогда еще молодого Черноморского флота. Много сделал адмирал также для развития города и порта Севастополя.

Федор Федорович Ушаков посвятил флоту всю свою жизнь. Если благодаря Румянцеву и особенно Суворову русская армия не только сохранила славные боевые традиции, но и значительно приумножила их, то во флоте эта заслуга принадлежит Ушакову.

Ушаков не проиграл ни одного морского сражения и главным фактором своих побед он считал прежде всего стойкость и мужество русских матросов. Сам Ушаков неустанно заботился о команде и часто в периоды перебоев снабжения эскадры тратил на питание и нужды экипажей свои личные средства. Гуманное отношение к матросам и продуманная система воспитания личного состава эскадры во многом роднили Ушакова и Суворова. Ушаков, как и Суворов, высоко ценил боевые качества русских воинов. Русские солдаты и матросы, взятые по рекрутскому набору, были в моральном отношении значительно выше наемных солдат и матросов иностранных государств, для которых война являлась только профессией и средством наживы. Благодаря великолепному знанию всех сторон военно-морского дела, личной храбрости и неутомимости Ушаков пользовался среди офицеров и матросов огромным авторитетом и безграничным доверием. В результате талантливому флотоводцу удалось поднять военно-морское искусство и общее состояние русского флота на значительно более высокую ступень, чем оно стояло в зарубежных странах.

Суворовские положения: обязанность офицера — беречь людей, обязанность рядового — беречь свое здоровье, закалять себя для боя, — как в зеркале отражались и в повседневной деятельности Ушакова. Его отеческая забота о личном составе флота наглядно видна из следующих строк краткой заметки or 10 мая 1792 г: «По вступлении моем в командование флотом для сбережения служителей казарм и госпиталей, кроме ветхих нескольких только малых строениев, на низких и нездоровых местах сделанных, почти совсем не было... Корабельные команды через неусыпные старания и труды имеют ныне на лучших возвышенных местах при открытом воздухе казармы с лучшим расположением... Госпитали на открытом же возвышенном месте и чистом воздухе вновь ныне построены... Через это служители с довольным успехом сбережены...».

Румянцев, Суворов и Ушаков подняли на высшую ступень военное и военно-морское искусство своей эпохи. Своей деятельностью они обеспечипи России приоритет в разработке основ стратегии и тактики сухопутных и морских сил. Ушаков нанес такой же удар по канонам формальной линейной тактики, господствовавшей тогда в западноевропейских флотах, какой Румянцев и Суворов нанесли по прусской линейной тактике.

Суворовское требование о сосредоточении сил и средств в решающий момент на решающем направлении резко противоречило господствовавшей тогда кордонной стратегии и линейной тактике, которые приводили к рассредоточению сил на театре боевых действий и равномерному распределению их на поле сражения.

Ушаковские удары по флагманскому кораблю, расчленение сил противника на части и сосредоточение действий против каждой из них, выделение резерва и другие новшества, введенные адмиралом, также были диаметрально противоположны требованию равномерного распределения сил при линейном построении боевого порядка на море.

Русскому военному искусству принадлежит бесспорный приоритет в разработке тактики колонн в сочетании с рассыпным строем. В этой части Суворов развил дальше положения Румянцева. Наставления, приказы и письма Суворова являются глубоко научным пособием по разработке основ этой новой по тому времени тактики, которую буржуазная историография приписывает Наполеону.

Суворовская тактика с ее гибкими боевыми порядками требовала коренного изменения существовавших тогда приемов управления и обучения войск. В основе суворовского обучения лежали доверие и любовь к русскому солдату. В то время как по утверждению прусской школы «солдат является автоматом, стреляющей мишенью», в глазах Суворова солдат, как в глазах Ушакова матрос, был прежде всего человеком. Высокий боевой дух солдат и матросов служил для полководца и флотоводца залогом успешных действий вверенных им сил. Суворов, по словам Дениса Давыдова, «положил руку на сердце русского солдата и изучил его биение».

В знаменитой суворовской книге «Наука побеждать», в которой гениальный полководец обобщил свой опыт по обучению и воспитанию войск, красной нитью проходит забота о солдате и доверие к нему. Суворов впервые в военной истории разъяснил солдату основы тактики.

«Наука побеждать» представляет собой солдатскую и офицерскую памятку, состоящую из двух частей. Первая часть предназначена для офицеров и содержит указания о полевых учениях и маневре. В ней Суворов требует обучать войска в обстановке, возможно ближе напоминающей боевую. Вторая часть представляет собой словесное поучение солдатам. В ней Суворов излагает, как солдат должен вести себя при атаке, во время штурма крепостных укреплений, на походе, а также при квартировании в населенных пунктах. Суворов сделал свои поучения доходчивыми для солдата, снабдив их народными пословицами и поговорками. Добиваясь, чтобы каждый воин понимал свой маневр, Суворов говорил, что «воюют не числом, а умением».

В своих поучениях Суворов развивает чувство воинского товарищества. «Сам погибай, но товарища выручай», — было одной из популярных поговорок в войсках полководца. В повседневной деятельности Суворов был талантливым военным педагогом. Основные положения Суворова в вопросах воспитания войск вошли яркой страницей в историю русской военной педагогической мысли. «Наука побеждать» явилась сокровищницей военно-теоретической и военно-педагогической мысли, равной которой не было ни в одной стране Западной Европы.

Суворов был горячим патриотом своей родины. Все русское для него было превыше всего. За это его люто ненавидели иностранные проходимцы, окружавшие царский двор и занимавшие большие должности. Невзлюбил его и вступивший в 1796 г. на престол Павел I, слепо благоговевший перед прусскими порядками. Суворов, решительно защищавший русское национальное военное искусство, подвергался царской опале и несколько лет находился в изгнании.

История военно-морского искусства

Действия русских войск в Италии