Политическая и военная обстановка

 

 

Столкновение объединенных эскадр России, Англии и Франции с турецко-египетским флотом и разгром его в Наваринской бухте были подготовлены предшествовавшими событиями.

Повод к возникновению конфликта дал «греческий вопрос». В Греции в это время шла национально-освободительная борьба против варварского турецкого владычества. В результате греческой национальной революции в 1822 г. была провозглашена конституция независимой Греции. Не будучи в состоянии самостоятельно справиться с борьбой греческого народа, турецкий султан Махмуд II в 1824 г. обратился за помошью к египетскому паше и тот направил к Пелопоннесу флот и войска. Турки и египтяне нещадно истребляли греческое население, сжигали села и разоряли города.

Неистовые разбои, зверства и насилия, чинимые турками и египтянами над греческим населением, возбудили всеобщее негодование в Европе. Народы Европы требовали от своих правительств вмешательства в греческие дела. Особенно сочувственно относился к борьбе греков за освобождение от турецкого рабства русский народ. Но народным массам России, так же как и общественности других европейских стран, не было известно, что господствующие классы России, Англии и Франции, исходя из своих собственных интересов, уже не только вмешались в освободительную борьбу Греции, но и направляли, каждый по-своему, воюющие стороны.

 

      Царское правительство и при Александре I, а после его смерти и при Николае I в отношении борьбы Греции против Турции занимало совершенно определенную и твердую позицию. Оно стояло за поддержку греков. При этом русское правительство во всех дипломатических переговорах подчеркивало, что если даже другие европейские страны не согласны поддержать Россию в ее стремлении предоставить грекам независимость, то Россия сделает это самостоятельно.

Нетрудно понять, что как для Александра I, известного своей реакционностью, так и для Николая I, беспощадно душившего малейшие ростки свободы, причиной, побудившей их

поддержать греков, явилась отнюдь не симпатия к греческому освободительному движению. Царское правительство вмешивалось в греческие дела потому, что они являлись очень удобным поводом к ослаблению Оттоманской империи и к укреплению влияния России на Балканском полуострове и на Ближнем Востоке.

 

Иную позицию занимала Англия. Ее правительство вело двойственную политику. Под нажимом общественного мнения оно делало вид, что стоит за поддержку греков, а в действительности больше поддерживало турецкого султана, уверяя его в своей готовности защищать неделимость владений Порты.

Такая политика объяснялась тем, что, имея значительное экономическое влияние на Турцию, англичане стремились сохранить в ней «статус кво» (прежнее положение), так как им был на руку турецкий гнет на Балканах, позволявший им самим хозяйничать в этом районе. Английская политика на Балканах была самой реакционной, ибо, защищая «статус кво», Англия выступала врагом освободительною движения балканских народов. К. Маркс и Ф. Энгельс писали: «В чем состоит этот status quo? Для христианских подданных Порты он обозначает лишь увековечение их угнетения Турцией».

Сохранение существовавшего в Оттоманской империи положения обеспечивало английской буржуазии создание удобных позиций для агрессии в сторону русского Причерноморья.

Одновременно английское правительство всячески заигрывало с Грецией и дважды предоставляло ей займы, чтобы в случае победы греческой буржуазии не выпускать ее из-под своего влияния.

Франция, рассчитывая закрепиться в Египте, стояла за ослабление Турции. Однако, боясь усиления влияния России на Ближнем Востоке и на Балканах, она в «греческом вопросе» целиком поддерживала английскую политику.

Австрийское правительство Меттерниха рассматривало греческое восстание как мятеж подданных против своего законного государя, который надо немедленно и жестоко подавить. Оно открыто поддерживало турецкого султана в его борьбе с Грецией. Австрия, стремившаяся к установлению своего господства на Балканах, всячески противодействовала России в оказании помощи грекам.

Дипломатическая борьба России становилась все активнее. Россия явно готовилась самостоятельно выступить с военной силой против Турции. Это было тем более необходимо, что дела у греков шли плохо и появилась угроза окончательного поражения греческого восстания. Отчасти под давлением общественного мнения, а больше всего из опасения, что русские решат «греческий вопрос» единолично, правительство Англии, а затем и правительство Франции решили примкнуть к России. Между этими тремя державами 24 июня 1827 г. в Лондоне был подписан договор, содержавший условия, на которых должен был окончиться конфликт между Грецией и Турцией. Этот предложенный державами-посредниками договор предусматривал государственную самостоятельность Греции под верховной властью султана при условии, что Греция будет управляться своими национальными властями, но платить Турции определенную ежегодную подать. Не веря, что турки согласятся с этими предложениями трех держав, русское правительство настояло на включении в договор секретных статей, которые предусматривали, что если Турция в течение месяца не примет перемирия, то Россия, Англия и Франция вышлют в Средиземное море свои эскадры, чтобы не допускать доставки турецко-египетских войск и оружия в Грецию или в Архипелаг.

 

Подписывая договор, Англия совсем не хотела, чтобы дело дошло до боевых действий. Ведя двойную игру, она попрежнему продолжала подбадривать Турцию, обещая, что не допустит военного вмешательства России. Англия надеялась, что раньше чем дело дойдет до решительных действий, с Грецией будет покончено. Уже после подписания договора английский премьер-министр Каннинг писал английскому послу в Константинополе, чтобы он успокоил султана тем, что «существо этого соглашения, являющегося мирным вмешательством, подразумевает дружескую демонстрацию силы»^[1].

Англичане согласились выделить эскадру, считая, что она своим присутствием у берегов Греции воздействует на русских моряков и предупредит возможные военные действия русского флота против турок.

Английская эскадра под командованием вице-адмирала Кодрингтона и французская эскадра под командованием контр-адмирала де Риньи с И сентября 1827 г. крейсировали вблизи Наваринской бухты, где стоял турецко-египетский флот. К этому времени военная обстановка в Греции сложилась весьма неблагоприятно для греков. Турецко-египетские войска, имея огромное численное превосходство, наносили греческим повстанцам одно поражение за другим. Ими была занята почти вся Морея, захвачена столица Греции — Афины. Турецко-египетский флот оказывал помощь своим сухопутным войскам: доставлял подкрепление, оружие, увозил греков в неволю. Ни эскадра Кодрингтона, ни эскадра де Риньи никаких сколько-нибудь серьезных мер к тому, чтобы помешать действиям турецко-египетского флота, не принимали.

1 октября 1827 г. к Наварину подошла русская эскадра под командованием контрадмирала Л. П. Гейдена; флаг-капитаном эскадры и командиром флагманского корабля «Азов» был капитан 1 ранга М. П. Лазарев.

Русская эскадра соединилась с английской и французской эскадрами. По договоренности союзных адмиралов в командование объединенной эскадрой вступил старший в чине

вице-адмирал Кодрингтон.

 

 

 

Соотношение сил сторон

 

 

Русская эскадра состояла из трех 74-пушечных линейных кораблей («Азов», «Иезекииль», «Александр Невский»), одного 84-пушечного («Гангут») и четырех фрегатов («Константин», «Проворный», «Кастор», «Елена»). Всего на русских кораблях было 466 орудий.

В состав английской эскадры входило три линейных корабля («Азия», «Генуя» и «Альбион»), три фрегата («Глазгов», «Комбриэн», «Дартмут») и несколько меньших кораблей. Всего англичане имели 472 пушки.

Французская эскадра состояла из трех 74-пушечных линейных кораблей («Сципион», «Тридент», «Бреславль»), двух фрегатов («Сирена», «Армида») и двух меньших судов. Всего на французской эскадре было 362 пушки.

Таким образом, объединенная русско-англо-французская эскадра насчитывала 10 линейных кораблей, девять фрегатов и восемь меньших судов, вооруженных 1 300 орудиями.

Турецко-египетский флот состоял из трех линейных кораблей, 23 фрегатов, 42 корветов, 15 бригов и восьми брандеров. На этих судах имелось свыше 2 300 орудий. Кроме того, в Наваринской бухте, где стоял турецко-египетский флот, было собрано еще 50 неприятельских транспортов и купеческих судов, из которых большая часть имела от 10 до 20 пушек. Превосходство турок и египтян над союзниками в артиллерии еще более увеличивалось батареями Наваринской крепости и острова Сфактерия.

 

Из сопоставления сил сторон видно, что если эскадра союзников превосходила флот противника в линейных кораблях, то турки и египтяне имели пятикратное превосходство над союзниками в средних и малых судах и превосходство в артиллерии. А как известно, в парусном флоте артиллерия являлась главным оружием боя.

Зато боевая подготовка в турецко-египетском флоте была на низком уровне, хотя для ее повышения на некоторых египетских судах и находились французские офицеры.

Итак, турецко-египетский флот стоял на якоре в Наваринской бухте. Он был построен в виде сжатого полумесяца. Его фланги находились под защитой батарей Наваринской крепости и острова Сфактерия. Линейные корабли и фрегаты составляли первую линию, корветы и бриги — вторую и третью линии. Брандеры располагались на флангах. Ближе к берегу находились транспорты и купеческие суда. Наваринская крепость, стоявшая на мысу у входа в бухту, защищала как вход в бухту, так и оба фланга турецко-египетского флота. Батареи острова Сфактерия также защищали вход в бухту и фланги своего флота. Командующий турецко-египетским флотом и сухопутными войсками Ибрагим-паша считал, что позиция его флота неприступна, а флот непобедим; он был уверен, что если союзники попытаются войти в Наваринскую бухту, то они неизбежно погибнут. Во время боя Ибрагим-паша, однако, предпочел находиться на берегу, полагая, что ему будет оттуда безопаснее командовать своим флотом.

 

 

 

Замысел и план командования

русско-англо-французской

объединенной эскадры

 

 

По прибытии к Наварину по настоянию командующего русской эскадрой контр-адмирала Л. П. Гейдена и флаг-капитана капитана 1 ранга М. П. Лазарева командующему турецко-египетскими войсками и флотом в Греции Ибрагиму был вручен ультиматум за подписью трех адмиралов, в котором содержалось требование прекратить военные действия против греков.

Ибрагим, прекрасно зная, что Англия совсем не заинтересована в разгроме турок, оставил ультиматум без ответа. Тогда под нажимом Гейдена и Лазарева Кодрингтон и де Риньи согласились войти в Наваринскую бухту, «...дабы грозным присутствием там сил своих удержать кровопролитие мусульман...». Союзные адмиралы дали «взаимное обещание истребить турецкий и египетский флот, если хотя один выстрел будет сделан по союзным кораблям...».

Но английский адмирал, давая обещание истребить турецко-египетский флот, совсем не думал его выполнять. Как командующий объединенных эскадр он рассчитывал подставить под сосредоточенный огонь турецких батарей и флота корабли русской эскадры и таким образом разгромить их, чтобы затем Англия могла по собственному усмотрению уладить конфликт между Грецией и Турцией. Героизм и стойкость русских моряков, их высокая боевая и морская выучка опрокинули эти расчеты английского адмирала.

 

Согласно приказу командующего объединенной эскадрой вице-адмирала Кодрингтона, в котором указывались места постановки на якорь союзных эскадр в Наваринской бухте, три французских линейных корабля и один фрегат, а также три английских линейных корабля должны были занять позицию против семи левофланговых турецко-египетских судов первой линии, два английских и один французский фрегат — стать против трех крайних правофланговых судов неприятеля. Остальные англо­французские суда направлялись для действий против неприятельских брандеров.

Русские корабли (четыре линейных корабля и четыре фрегата) по приказу Кодрингтона должны были занять позицию против неприятельского центра и правого фланга. Восьми

русским кораблям противостояли одиннадцать турецко-египетских в первой линии и не менее 40 судов второй и третьей линий, тогда как против десяти англо-французских кораблей стояло столько же кораблей противника в первой линии и около 20 судов во второй и третьей линиях. Турецко-египетские суда, стоявшие в правом углу своей линии, могли подвергать русские суда перекрестному огню, тогда как избранная Кодрингтоном позиция для англо-французских судов исключала возможность такой стрельбы по ним.

Нельзя не отметить и еще одну деталь в приказе Кодрингтона, свидетельствующую о вероломстве англичан в отношении их русского союзника. Приказ Кодрингтона предписывал командующему французской эскадрой контр-адмиралу де Риньи поставить свои корабли против тех «египетских кораблей, на коих находятся французские офицеры». Такое приказание нельзя объяснить иначе, как стремлением адмирала не доводить дело до боя англо-французских эскадр с турецко-египетским флотом. Кодрингтон был уверен, что французский адмирал сможет договориться об этом со своими соотечественниками.

Всячески желая избежать общего боя, Кодрингтон писал в своем приказе: «Ни из одной пушки не должно быть выпалено с соединенного флота прежде сделанного на то сигнала». На случай, если турки и египтяне первыми откроют огонь, приказ Кодрингтона предписывал открывать огонь лишь по тем турецким или египетским судам, которые начали стрельбу. Это сковывало инициативу командиров кораблей.

                  Продолжение смотрите далее.