Из книги М.Ю. Горденева "Краткий исторический очерк создания морского могущества России"
13 января 1720 года по повелению государя императора Петра Великого была издана «Книга Устав морской» – наш первый морской закон. Не подлежит сомнению, что Морской устав, регулирующий внутренний строй и порядок службы на судах военного флота, представляет собой писаную сводку всех тех морских обычаев и традиций, кои дала действительная жизнь и долголетняя служба на судах при всевозможных обстоятельствах и условиях, которыми так богата служба на море.
Весьма интересно, хотя бы кратко, ознакомиться с плаваниями, совершенными людьми до эпохи Петра Великого. Приведем выдержки из приложения к «Морскому журналу» № 19, написанному капитаном 1 ранга А.Городыским:
«Еще в седой древности русские на утлых суденышках смело плавали по Черному морю, Балтийскому и Каспийскому, а также вдоль неприютных холодных берегов Мурмана и Сибири. В Черном море русские развернули такую деятельность, что оно называлось Русским; достаточно вспомнить походы на Византию князя Игоря, когда, по греческим источникам, количество русских доходило будто бы до 15 000 человек. И нам не кажется преувеличенным такой отзыв о русских моряках английского историка – исследователя Ф. Джена: «…Русский флот, который принято считать сравнительно молодым, недавно созданным, заведенным только Петром Великим, на самом деле может притязать на большую древность, чем флот Англии. Еще тысячу лет тому назад русские считались лучшими моряками эпохи…»
Уверен, что совсем иначе пошло бы развитие России и ее морской мощи, если бы не стихийный монгольский поток, хлынувший из Азии… По свержении татарского ига история Московского государства, а затем Российской империи – это продолжение все того же стремления к морям, стремления, часто казавшегося бессознательным. Иоанн Грозный после обеспечения тыла разрушением Казанского и Астраханского царств сознательно и решительно двинулся к морю. Внутренними же водными путями Грозный – царь пользовался уже очень хорошо. Для осады Казани тяжести подвозились водой. Для овладения Астраханским царством 30-тысячная армия спустилась по Волге в 1553 году на судах, а в следующем году уже был применен стратегический охват обоих флангов шедшей на Москву армии крымского хана Девлет-Гирея. Дьяк Ржевский, спустившись на судах по Сейму и Десне в Днепр, разорил Ислам-Кармен (Бериславль) и взял Очаков. В то же время дьяк Чулков на казацких судах перешел с в Волги на Дон и, спустившись к Азову, разбил татарские войска. Операция эта заставила хана вернуться в Крым.
Возможность выхода Москвы к морю пугала многих. Польский король Сигизмунд III 6 декабря 1569 года писал английской королеве:
«Как мы писали прежде, так пишем и теперь к Вашему Величеству, что мы знаем и достоверно убеждены, что враг всякой свободы под небесами – москаль – ежедневно усиливается по мере большого подвоза к Нарве разных предметов, так как оттуда ему доставляются не только товары, но и оружие, доселе ему неизвестное, и мастера, и инженеры. Благодаря сему он укрепляется для побеждения всех прочих государей».
Однако, как мы знаем, для движения России к Балтийскому морю были бесчисленные преграды, а Смутное время и вовсе затруднило это движение. При тишайшем царе Алексее Михайловиче интерес к морю стал опять пробуждаться, и даже был построен корабль «Орел». Он был заложен в 1667 году в селе Дединове на Волге и через два года по готовности отправлен в Астрахань для сопровождения одной яхты и двух шлюпок. Вот для этой-то флотилии и был написан первый Морской устав под названием Статьи морские.
В 1721 году создатель русского могущества император Петр Великий, выпуская «Книгу Устав морской», так определяет причины издания его: «…Сей воинский устав учинили, дабы всякий знал свою должность и неведением никто бы не отговорился. Которое выбрано из Пяти морских регламентов, и к тому довольную часть прибавили, что потребно…».
Анализируя это высочайшее указание, видим, что цель устава – определить обязанности каждого служащего на борту корабля, исключить возможность уклонения от их исполнений. Далее следует указание о том, как выпуск устава был осуществлен, то есть что послужило фундаментом для него. Слова «которое выбрано из Пяти морских регламентов» дают ответ на этот вопрос. Несомненно, сушествовавшие Пять морских регламентов и Статьи морские, на которые указывает капитан 1 ранга Городыский, были далеки от реальной потребности, не могли охватить и не охватывали всех тех деталей повседневной жизни, службы и чисто боевой деятельности, кои явились результатом судостроения и перехода от плавания по реками и озерам к плаванию по морям, от шлюпок и галер – к морским судам. Слова «и к тому довольную часть прибавили, что потребно» подтверждают вышесказанное.
Возвращаясь к словам предисловия «при блаженной и вечнодостойной памяти Его Величества государя отца нашего для мореплавания на Каспийском море» и опираясь на них и приведенную историческую справку, мы вправе сказать, что еще у Московской Руси были суда на Каспийском море и были даже свои «статьи морские», а раз это так, то мы вправе сказать, что до выхода Статей уже были какие-то морские обычаи, ибо исторический ход неизменен и параграф устава образуется из обычая. Именно обычаи, созданные условиями плавания в седой древности, послужили основой для создания Статей морских, которые были изданы в царствование Алексея Михайловича.
История дает нам доказательства того, что строителем кораблей в селе Дединове был голландский инженер капитан Ботман, специально приглашенный для этой цели царем Алексеем Михайловичем. Как мы увидим позже, толчок к созданию нашего бело-сине-красного национального флага дал тот же капитан Ботман. Актов у нас нет, но, принимая во внимание, что корабль "«Орел"»был первым большим судном, мы должны допустить, что порядок службы на нем и управление им были указаны капитаном Ботманом и что часть этих указаний, несомненно, легла в основу Статей морских, то есть при их создании сказалось голландское влияние.
Через какое-то количество лет эти первые Статьи морские были дополнены вновь рожденными обычаями и сведены в Пять морских регламентов. Безусловно, часть этих регламентов появилась на свет во время создания сначала потешных морских сил на озерах и реках в непосредственной близости к Москве, а затем в Воронеже, при создании уже не потешной, а действительно морской силы. С выходом на моря (сначала в Белое, или Студеное, а позже, с падением Азова, - в Черное и наконец в Балтийское), с переходом от галер к морским судам, фрегатам и кораблям, Пять морских регламентов не могли, конечно, отвечать своему назначению. Как мы уже установили, на порядок нашей морской службы, уклад жизни на кораблях, терминологию и прочее сильно влияли голландцы. Мы знаем также, что во вторую половину своего царствования император Петр вошел в сношения с Англией, увидел превосходство английских судов над голландскими и заимствовал многое оттуда. Без малейшего желания умалить значение Петра как создателя русского Морского устава мы можем высказать предположение, что императору были известны английские морские законы, так называемые код Олерона, Уисби и даже «Блэк бук оф Адмиралти». Зная об этой предпосылке и опираясь на слова императора «довольную часть прибавили, что потребно», допустим, что, составляя устав, император Петр пользовался английскими законами. На это предположение нас наводит отсутствие классификации в Морском уставе, аналогичное бессистемности законов Олерона и других. Вот что говорит по этому поводу капитан 1 ранга Городыский:
«Видно, что кипучего преобразователя, перед которым во всех плоскостях русской жизни стояли неотложные задачи, не было времени для тщательной классификации собственных материалов. Видно также, что на это дело он не мог уделить ни год, ни месяц, а всего, быть может, недели, да и то урывками… Эта бросающаяся в глаза бессистемность устава, где рядом находятся такие, например, артикулы, как «О сушении парусов», «Съехавшись вместе, должен младший к старшему прийти на корабль» и «Во время боя иметь на стороне флота фрегаты для сигналов», - это, конечно, недостаток устава, но недостаток, так сказать, внешний, а не внутренний. Но зато в одной книге было собрано все, что нормировало тогдашнюю службу на корабле, вплоть до сигналов, номенклатуры предметов по всем частям снабжения, пищевой раскладке и даже меню на все дни недели».
Не предоставляется возможным дать детальное описание устава, но вместе с тем было бы непростительной ошибкой обойти совершенно молчанием этот замечательный труд – наш первый морской всеохватывающий закон, который лег в основу того Морского устава, по кторому мы служили на Русском императорском флоте и будем служить. Мы приведем предисловие к уставу:
«Морской устав начинается императорским манифестом, выдержки из которого мы цитировали, а затем следует «Предисловие к доброхотному читателю», где кто-то из сотрудников царя языком, смешным для нашего уха, в стиле возвышенном и даже несколько напыщенном делает краткий обзор истории государства Российского. Царь Петр, по-видимому, хотел еще раз отдать дань благодарности своим учителям-голландцам, приняв их цвета и просто изменив их порядок».
Американское национальное географическое общество в октябрьском номере своего журнала за 1917 год дает рисунки и историю флагов всего мира. Там дан и рисунок флага Московского царя; это трехцветный флаг, из трех равновеликих полос, начиная сверху – синяя, белая, красная; причем посередине белого поля помещен синий Андреевский крест, почти равный по размеру ширине белой полосы. Там же мы находим следующее объяснение, которое приводим дословно:
«Предание гласит, что Россия создала свой сине-бело-красный флаг при следующих обстоятельствах. Петр Великий, изучая судостроение в Голландии, принял голландский флаг и, в отличие, просто перевернул его. Русские, однако, были недовольны таким флагом, так как он представлял собой «голландца в бедствии». (Знаком того, что судно терпит бедствие, был перевернутый флаг; этот знак сохранился и поныне). В силу этого приказ был отменен и цвета расположены в порядке – белый, синий, красный; но в 1701 году Московский царь Петр добавил только синий крест на белую полосу, дабы отличить свой флаг от сигнала «бедствия «голландца».
В этой же таблице есть и другой московский флаг – синий прямой крест, разделяющий полотнище на четыре части – белые и красные.
Согласно гравюре Шхонебека, изображающей взятие Азова, оперировавшие там русские суда были под белым флагом с косицами и синим греческим крестом. Флаг такого рисунка совпадает с флагом Московского царя, приводимым в старой голландской таблице, ныне хранящейся в морском музее Лувра (Париж).
В 1703 году, с занятием устья Невы, император Петр Великий впервые дал русской морской силе им же самим созданный новый флаг – белый с синим Андреевским крестом. У нас нет данных, почему был заменен ранее введенный флаг, и нет данных, почему Петр избрал именно белый с синим Андреевским крестом. Сохранилась только собственноручная надпись императора на рисунке флага: «Зане Св. Ап. Андрей Первозванный землю Русскую светом Христова учения просвети». Может быть, император Петр хотел этим подтвердить живущую с древних времен в русском народе веру в то, что святой Андрей Первозванный является апостолом Русской земли, озарившим ее светом Христова учения. Справедливость этого находим и в ответе Иоанна Грозного, глубоко почитавшегося Петром, - это первый царь Московский, искавший выход к морям и так ответивший иезуиту Антонию Позсевичу: «Если вас крестил апостол Петр, то нас крестил его брат Андрей».
Для полноты сведений приведем историческое исследование, сделанное Американским географическим обществом:
«Флаг русского военного флота – синий Андреевский крест на белом поле. Русские почитают Святого Андрея как своего патрона, веря, что он учил в Скифии. Петр Великий в 1698 году учредил орден Святого Андрея как высший орден рыцарства империи».
В легенде, передаваемой из поколения в поколение, описывается введение императором Петром нового флага для любимейшего его детища – флота.
Глубокой ночью, сидя за своим рабочим столом, поставленным прямо у окна, и думая, какой флаг дать флоту, император, утомленный беспрерывной работой, задремал, уронив голову на чистый лист бумаги. Он был разбужен лучом взошедшего солнца, упавшим на его склоненную голову через промерзшее слюдяное окно. Подняв голову от листа бумаги, император увидел на нем отраженные, преломившиеся через промерзшую слюду лучи солнца, которые изобразились на листе бумаги в виде двух пересекающихся синих диагоналей. Посчитав это за указание свыше, император тотчас набросал рисунок флага.
В отдельные периоды царствований Андреевский флаг заменяли трехцветным бело-сине-красным с двуглавым черным орлом в центре. Из английских источников мы знаем, что такая замена была, в частности, в царствование императора Павла I.
Помимо Андреевского кормового флага Русский императорский флот имел еще Андреевские флаги адмиралов: у контр-адмирала – с красной полосой по нижнему срезу, у вице-адмирала – с синей; кроме того, был Андреевский флаг генерал-адмирала, морского министра, Адмиралтейства, командующего флотом. Всякому военному судну был присвоен вымпел – длинный лентообразный белый, постепенно сходящий на нет флаг с изображением Андреевского флага в крыже. Вымпел служил внешним знаком того, что судно в кампании, то есть готово для службы. Вымпела были по дивизиям с белыми, синими и красными косицами. В 60-х годах 19 века – общий вымпел (вероятно, для судов, не входивших в состав дивизий), с трехцветными бело-сине-красными косицами.
Был также
Георгиевский Андреевский флаг, присваиваемый адмиралам – флагманам Черного моря – за боевые заслуги, адмиралу, состоявшему в гвардейском экипаже, и двум кораблям – боигу «Меркурий» и кораблю «Азов». (Высочайшим повелением было приказано навсегда сохранить в списках русского флота имена этих доблестных судов с прибавлением слова «память»). Георгиевский Андреевский флаг имел в середине, в пересечении диагоналей, изображение святого Георгия на коне, поражающего змея, - все это помещалось на червленом поле.
