Сотня с гаком морских былей и баек

Были и байки прислал на сайт Пидалиовхос,
за что "Кубрик" выражает ему искреннюю благодарность!

Португальский порт, выходной день, никакой работы ни в порту, ни на судне. Прекрасная погода, после долгого рейса в негостеприимной Африке весь экипажа уходит в город. На борту осталась только вахта. Штурман и механик стоят у трапа, курят, скучают, завидуют тем, кто ушел в город. Механик меланхолично замечает:

-Интересно, что это за странная труба? Подходит к самому причалу. Топливо так прокладывать нельзя. На водную систему тоже не похоже.

Штурман продолжает:

-И почему в выходной день рабочие возятся с какими-то контейнерами?

Посмотрели друг на друга:

-Надо проверить.

Подошли и обнаружили, что по трубе поступает вино, которое заливают в контейнеры для погрузки на суда. Рабочим тоже интересно, кто и зачем пришел? Заурядное любопытство и знакомство закончилось "cambio" - кальмары на "Vinho do Oporto" - настоящий португальский портвейн, к неподдельному изумлению и бурным восторгам друзей, которые вернулись с пустыми руками из города.

Судно стоит в порту Матади, что на реке Конго. Боцманская команда готовится к покраске борта. Всякая работа начинается с перекура, почему-то разговор зашел про крокодилов. К разговору присоединяются туземцы, словами и жестами объясняют, каких размеров бывают крокодилы и как они выпрыгивают из воды, затаскивают животных, людей и прочие ужастики.

Смайнали на воду плотик, туда спустились матросы, приступили к работе, кажется, забыли про крокодила. Но не забыл боцман, что-то втолковал аборигену и тот мигом исчез. Через какое-то время на воде появился предмет и начал приближаться к плотику. Боцман сверху:

-Крокодил!

Маляры одним духом, подгоняя друг друга, взлетели на палубу и только оттуда, сверху, разглядели, что плывет притопленное бревно.

Транспортный рефрижератор, 16 тысяч тонн железа, груза и спящего экипажа с редкой на море скоростью 16 узлов следует в открытом океане. Утренняя вахта, только что появилось солнце. На мостике трое: штурман, матрос-рулевой и юнга, один из школьников-сорванцов. Кого-то из высшего руководства озарила идея - направить на время летних каникул юношей по 13-16 лет в море.

Юнге скучно, ему не сидится и не стоится на месте, требуется вечное движение, ему непонятно, зачем смотреть часами на безбрежную водную гладь. Объяснения штурмана, что мостик - это глаза и уши судна, что находясь на мостике можно делать что угодно, что не мешает слушать и смотреть вперед, - до его сознания не доходят. Штурман зашел в рубку на минуту, вышел - юнги нет.

-Где непоседа? - спрашивает матроса.

-Только что был здесь, на крыле.

Оба бросились туда - нет. Кричат, зовут - ответа нет. Оба в потрясении - куда же он мог исчезнуть за 1 минуту? А в мозгу у штурмана крутится - вызывать капитана или сразу же объявлять тревогу "Человек за бортом". А между тем, за каждую минуту лихорадочных раздумий и сомнений судно удаляется на 500 метров от места предполагаемого падения за борт. Вдруг взгляд матроса упал случайно на фальштрубу - верхом на серпе и молоте, на высоте 5 метров от ближайшей палубы сидит юнга.

-Сорванец, как ты туда попал, что там делаешь?

-Вы же мне сказали, что можно делать все, но при этом смотреть вперед. Вот я и смотрю, отсюда лучше видно.

На траулере рыбалка шла хорошо, судно легло в дрейф, штиль, тепло, вокруг красиво плещутся тунцы. Все свободные от вахт высыпали на палубу, любуются зрелищем. Кому-то в голову пришла идея - ловить тунцов на уду. Рыбалка удалась. Кому-то еще пришла другая идея - приготовить печень тунца, кто-то когда-то слышали, что вкусно и полезно. Голос специалиста и знающего предмет человека - технолога, остался гласом вопиющего в пустыне. Нашлось еще одно звено в цепочке идей - предложили капитану, который в узком кругу отмечал день рождения. Действительно, печень оказалась вкусной и под спиртное вся компания потеряла чувство меры и бдительность. Все, кто побывал на дне рождения неделю посещали врача и выделялись своей внешностью среди экипажа - с лица у них кожа слезла клочьями несколько раз.

Порт Сен-Мало, Франция, к судну подъезжает микроавтобус, выходит группа молодых людей и поднимается по трапу. Вахтенный у трапа обязан знать, кто такие, к кому и зачем. Ему объясняют, что в гости приехали студенты минского университета, которые по обмену учатся в университете в Ренне, столице провинции Бретань.

-Как?! Из Минска!? Белорусы, что ли?

Услышав утвердительный ответ, садится на комингс, хватается за голову, изображает неподдельный ужас и стонет:

-Опять белорусы, всюду белорусы, половина города белорусы, половина экипажа белорусы. Даже во Франции невозможно от них скрыться.

Руководительница группы в полном замешательстве:

-Так в чем дело, объясните, что тут такого?

И слышит в ответ:

-Презрев страну болот, белорусы бросились на флот...

Жили-были, работали вместе два друга, белорус и осетин. "Бульбаш" и "абрек" - так звали они друг, могли беззлобно подтрунивать и шутить. Порой эти шутки принимали причудливые формы.

Судно выгружается в иностранном порту, в конце рабочего дня капитан первый помощник вывел его на прогулку по причалу, чтобы тот проветрил голову от дневных хлопот, связанных с выгрузкой. Увидел противоположный от причала борт судна и почти бегом вернулся назад и немедленно к старпому:

-Кто красил левый борт на отходе? Найти и наказать под самое нельзя, к утру убрать это стыдобище. Ладно, иностранцы не поймут, но тут же полно советских судов, могут стукнуть куда надо и не надо.

В ходе расследования выяснилось, что красили друзья, один в шутку написал "БССР", другой в долгу не остался и написал - "Дигора". А не заметил раньше никто потому, что судно загружалось и буквы ушли под воду.

Конец октября, теплый, солнечный день. Судно медленно втягивается по каналу в порт Вильгельмсхафен. Маленький немецкий город как на ладони. Он украшен по-праздничному, на улицах народ, ярмарка. Доносится запах ни с чем ни сравнимых немецких сарделек. На вопрос капитана лоцман объясняет, что это праздник урожая, местного, земельного значения, отмечается в последнее воскресенье октября. Капитан потянул носом и тяжело вздохнул. Чуть поодаль, на вежливом расстоянии от них стоят старший механик и первый помощник, который спросил:

-Что он сказал? Что это такое? Переведите.

-Да что уж тут переводить. Нюхай, помпа, нюхай и запоминай запах. Так пахнет загнивающий капитализм, - резко и зло сказал стармех, круто повернулся и удалился втянув голову в плечи.

Заканчивается стоянка судна в польском порту, оформляются бумаги на отход. Один из поляков, который был связан по службе с судном всю стоянку, принес русскому грузовому помощнику сувенир - набор открыток. На одной из них - пассажирское судно "Стефан Баторий".

-А это судно, случайно, не в честь ли короля Батория названо?

-Так, так. То есть наш национальный герой.

-А он героем стал не после того, как Москву воевал?

-Не. Он против Москвы не воевал.

- Ну, а Гришка с Мариной Мнишек?

-Не. Они были русские. Пóляки инсургентам только деньги и оружие дали чтобы они против самозванца Годунова воевали. Пóляки против русских никогда не воевали.

Тихая и теплая южная ночь, за деревянным столом под тутовым деревом два соплавателя, русский гость и хозяин-грузин. Прежнюю совместную работу их разделяют годы, расстояния, потрясения в стране, события в семьях и границы. Подняли бокалы, грузин говорит тост. Вдруг вдалеке раздается автоматная очередь.

-Что это? Кто стреляет? - вздрагивает русский.

Грузин смотрит на него с неподдельным укором:

-Ну ведь я тост говорю, пожалуйста, не перебивай... А это... какие-то осетины нас пугают ...

Моряк приехал в гости к московским друзьям. Как-то однажды в этой богеме речь пошла о НЛО. Повод дал свежий номер журнала "Nation Geographic". Моряк с иронией и насмешкой воспринял тему, москвичи как главный и веский аргумент показывают статью и снимки из журнала.

-Вот снимки, сделаны в районе островов Зеленого Мыса, нынешним мартом.

-Всё правильно, это зодиакальное свечение. Оно наблюдается весной в тропиках.

-А вот Новая Шотландия.

-И это видел. Это заходит на посадку самолет в аэропорту Галифакс.

-А вот снимок в районе Канарских островов.

-Это вообще к небу отношения не имеет. Это вулкан Тейде ночью.

-Какой ты скучный и неинтересный человек. Всё видел, всё знает.

Конец рабочего дня, автобус везет в "спальный" район города усталых пассажиров. На последнем сидении дремлет переводчик, рядом с ним, слева, в углу спит пожилой мужчина, в морской штормовке, с короткой седой бородкой. На очередной остановке в автобус вваливает шумная группа молодежи, девятиклассники, судя по их разговорам, пять парней и три девушки. Энергии много, этических тормозов нет, бравируют друг перед другом как и чем могут. Молодой человек так бурно "ухаживает" за своей девушкой, что ладонь его просвистела перед носом переводчика и зацепила спящего мужчину. В этот момент "пассия", продолжая своё хвастовство, произнесла:

-А вот в Париже...

Мужчина открыл глаза и сказал на французском:

-Chevrette, слушай ты, козочка, а была ли ты в Париже?

-Что-что?

Мужчина повторил на русском, а молодой человек фыркнул:

-Мы из спецлицея. Мы английский учим.

Мужчина продолжил на английском:

-Please, пожалуйста, могу сказать так: то, что вы делаете, делаете плохо. Ну, отвечайте же мне на английском.

Пара замолчала и сникла. Другой молодой человек, что сидел подальше, без бравады сказал:

-А вот я учу немецкий, не хвастаюсь, но что-то получается.

Бородка обратилась к нему:

-Du bist gut Kerl. Ты хороший парень. Не шумишь. И уже говоришь понятно.

Тут не выдержал переводчик, удивило не знание языков и произношение нельзя было назвать безупречным, потрясала та легкость, с которой он переходил с одного языка на другой и как легко и без натуги выражал мысли, не вспоминая и не подбирал слова, и вмешался в разговор:

-Woher sind Sie? Кто вы и откуда? Где учили языки? Может быть, продолжим на испанском?

Мужчина ответил на итальянском:

-Per disgrazia, я сожалению, испанский я понимаю плохо, Eu falo português muito mal, um pouco- немного говорю по-португальски, очень плохо. Я - простой моряк. Вечный второй механик. 27 лет в морях. Сейчас на пенсии, но работаю. Сегодня мне 60 лет. На работе уже поздравили, еду домой готовиться к приему гостей.

-Хорошо, английский вы должны знать как моряк, испанский или португальский не знают у нас только очень ленивые моряки, а как и почему остальные?

-В Штральзунде принимал много раз новые суда, там и научился. В Париж почти год возили муку. А в Триесте несколько раз стоял на ремонте.

Молодежь между тем притихла, прислушалась, очевидно, не понимая на каком языке разговаривают. Моряк, перехватив, их взгляд, обратился к ним:

-Ragazzini, детишки, учите итальянский, это самый богатый и красивый язык, будете знать итальянский - будете знать каков наш русский - могучий язык.

-Послушайте, а почему бы вам ни пойти работать переводчиком? Тем более вы на пенсии - свободный режим.

-А зачем мне это надо? Я ведь человек от солярки и ключей. Ой, я свою остановку чуть не проехал. Sciusi, arrividerci, извините, ну пока!

Молодые люди восхищенными взглядами проводили мужчину.

-Вот это дядя!

-Классный старик!

-Зашибись дядя!

-Эх ты, козочка...

С берега пришла "телега" - шестая часть земной суши, включая её плавучие конструкции под советским флагом, объявлялась зоной полной трезвости. Первый помощник с радостью, как застоявшийся конь, с места в барьер, принялся претворять в жизнь указания партии и правительства. А уж, тем более, в такой злободневной обстановке, когда судно стоит во французском порту, где поле деятельности для борьбы с пьянством шире как моря. Главная задача комиссара - вовремя и к месту создать комиссию. В данном случае она состояла из членов партии, главная её обязанность состояла в том, чтобы пресечь пронос на трезвую территорию французских вин. Стармех Коган (и коммунист, и одессит) оказался в самом сложном положении - он уже успел заказать у шипчандлера несколько ящиков вина и коньяка, а как главе комиссии ему надлежало стоять у трапа, конфисковать спиртное. Но, как и должно быть, в силу национального характера, он вышел из этого, более, чем щекотливого положения.

А между тем комиссар не дремал, проверял каюты и приходил в замешательство - никто на судно вино не проносит, а во всех каютах пустые и полные бутылки. К главе комиссии претензий быть не могло - он честно и добросовестно стоял у трапа, выполнял партийное поручение, останавливал членов экипажа, тщательно и безжалостно тряс их мешки и пакеты. При этом что-то шептал им на ушко, те шли за угол склада, французские грузчики были уже предупреждены, помещали их вино вместе с прочим грузом в контейнеры и отправляли на судно.

Два помощника засиделись за полночь, из иллюминатора видны трап, палуба, вторая, кормовая настройка. Видят как берега вернулся старпом, шел почти прямо, видно как дошел до каюты, лег спать, выключил свет. Один другому:

-Давай разбудим. Предложим водку.

-Варвар ты бессердечный. Как можно будить живого человека после ресторана! Пусть спит. И не будет он водку, не соблазнится, он всему предпочитает кофе.

Поспорили, что же предпочитает - водку или кофе. Но как проверить?

-Звони, буди и предлагай.

Первый спорщик берет трубку:

-Федорович, водки хошь?

В трубке раздалось мычание и сигнал отбоя. Звонит другой:

-Федорович, кофе хошь?

В трубке раздалось мычание, стон, потом долгая тишина, наконец:

-Где наливают? Сейчас буду.

Второй спорщик первому:

-Сейчас придет. Ставь кофейник. Ты проспорил.

-Быть того не может, чтобы отказался от дармовой водки. Что тут не так.

-Всё так. Ты забыл, что у нашего старпома любимая присказка: "Кофе без сигареты, что поцелуй через газету". А сколько раз он цитировал Гарсия Маркеса про кофе утром с сигарой, что кофе можно и утром и вечером, и ночью, но всегда с сигарой.

Некий Василий Васильевич работал заведующим складом в Гаванском рыбном порту. На складе он был единственным русским, все остальные - кубинцы. Своими подчиненными он руководил с помощью телефонной трубки, на другом конце провода сидел переводчик представительства Министерства рыбного хозяйства. Вась Вась диктовал в трубку распоряжение, пальцем подзывал кубинца и подносил к его уху трубку. И так более двух сроков командировки, почти 5 лет.

И случилось так, что оформление документов на принятый груз, отъезд Василия Васильевича и день рождения старпома совпали, слились и вылились в застолье в каюте старпома. В этой обстановке старпом решился задать мучивший его вопрос:

-Как же так получилось у вас, Василий Васильевич, что за 5 лет вы не выучили испанский язык?

-А зачем мне это надо? Есть ведь переводчик в представительстве. Пусть он и работает.

-Ну хотя бы из любопытства? Ну хотя бы самый минимум?

-Что мне надо я знаю. Вот, например, названия всех пляжей в округе Гаваны.

По рейсовому заданию транспорт ушел работать в тропики, поставлять рыбопродукцию в африканские порты. Задание выполнено, судно с грузом идет домой. Поступает команда - "выгрузиться в Гданьске". Команда выполнена, до родного порта 6 часов перехода. К глубокому изумлению и разочарованию экипажа поступает новое распоряжение – следовать к Шпицбергену.

Приближается район промысла, пора готовить грузовое устройство к работе. На палубу жиденькой цепочкой выползают матросы, одеты кто как и во что попало, картинка живописная и смехотворная, - всё, что можно было продать или обменять осталась там, в африканских портах. Вахтенный помощник смотрит на эту картины сверху, с мостика, и размышляет вслух:

-Ну и картинка… Кажется мне, что где-то я её уже видел…

-Могу подсказать, - говорит капитан, - это все видели на знаменитой картине "Отступление Наполеона из Москвы".

Олег Павлович, капитан крутого нрава, пришел на рыбный флот с военного, дисциплину на мостике и на судне внедрял железную. Однажды командует рулевому:

-Рууууль пряямо!

-Есть, рууууль пряямо!

-Как?! Ты передразниваешь? Ввввон!

Рулевой бегом с мостика, помощник подходит к капитану и почти шепотом говорит:

-Олег Павлович, напрасно вы так, он ведь тоже заикается.

-Вызови его ко мне в каюту.

Матрос испуганно заходит к капитану, тот приглашает его к столу, наливает две рюмки коньяку:

-Давай выпьем в знак примирения. Прости меня, я не знал. Давай, чтобы нам избавиться от этого.

Бывало так: судно по заданию выходит на 6 месяцев, а в действительности рейс может продлиться гораздо больше. На восьмом месяце судно зашло в португальский порт. И тут - сюрприз из всех возможных сюрпризов - у шеф-повара Ольги начались предродовые схватки. Срочно в местный госпиталь. Судно не первый раз в этом порту, более того, было первым советским, которое зашло в этот порт после апреля 1974 года, потому с местными властями установились дружеские отношения. Сам мэр встречает Ольгу в роддоме, везет на судно, вручает ее вместе с сыном капитану и демонстрирует свидетельство гражданина Португалии на имя Эужениу. Капитан спрашивает у Ольги:

-А папа кто?

-Старший механик.

-Как?! Вся машинная команда побывала в её каюте, а как папа, так старший.

-Гордись, дед! Не всякому дано быть отцом португалльца.

В порту Тема, Гана, идет полным ходом выгрузка. На борт прибыл собственной персоной сам мистер Камби - директор государственной компании- грузополучателя, друг и соратник местного диктатора, Джерри Роллингса. Аборигены, завидев его, невольно вытягивают по стойке "смирно". Беседуют в каюте капитана:

-Проблемы с выгрузкой есть?

-Конечно, есть. Только одна, единственная - воровство.

-Но у вас же у трапа стоит watchman. Почему он не контролирует?

-Он здесь бессилен. Это вахтенный у трапа, а не watchman как вы говорите, у него нет оружия.

-Хорошо, будет вам watchman с ружьем.

На второе утро, с началом нового рабочего дня у трапа внизу появился солдат с винтовкой М-16 и чуть в сторонке - джип с солдатами во главе с сержантом.

Выгрузка продолжается, а между тем, один абориген пробрался в боцманскую кладовую, украл банку краски и скинул её вниз, своему сообщнику. Солдат у трапа его заметил, окликнул, вор на секунду замешкался, этого было достаточно, чтобы солдат его настиг, ударил по шее прикладом и тот упал с причала в воду. Навсегда.

На лебедках тоже работают местные. Один негр преднамеренно раскачивает строп с грузом и ударяет его о фальшборт. Короба с мороженой рыбой падают за борт и на причал. Мигом на рыбу набрасывается толпа, которая стояла в стороне. Сержант что-то кричит - но никакого эффекта. Дает команду подчиненным, те выскакивают из джипа и выпускают по толпе мародеров очереди. Крик, шум, стоны, кровь на причале, кто-то бежит, кто-то хромает, кто-то остался лежать. Сержант по радио вызывает грузовик, солдаты скидывают в него трупы, выгрузка продолжается как будто ничего не произошло.

И опять каюта капитана, разговаривают трое: хозяин каюты, второй помощник и агент. У него спрашивают:

-Что же у вас за порядки? Разумеется, с воровством бороться надо, но таким варварским способом...Пусть он вор, но он же человек, нельзя же лишать жизни людям за кило рыбы.

-А это не совсем люди.

-?!

-Это беженцы из Буркина-Фасо. Там засуха, голод, люди бегут сюда, на юг, в порт. Кому везет - работают грузчиками, подсобными рабочими. В день они получают столько, сколько стоит два фунта [08 кг] самой дешевой рыбы, ставриды. Убить гражданина Ганы - это преступление, а за этих - никому ничего не будет, они ведь беспаспортные.

В африканском порту оказались соседями советское и итальянское суда. Завязалось знакомство, среди итальянцев оказался повар, ему подарили несколько крупных рыбин. В благодарность Чирилло приглашает своего русского коллегу. Тот решил преподнести сюрприз - угостить блюдом русских рыбаков - строганиной из мороженой скумбрии. Чирилло предоставил русскому коллеге камбуз и всё необходимое. Блюдо готово, пожалуйста, угощайтесь. Итальянцы, все выходцы из Неаполя, как и порт приписки, один только стармех из Сицилии. Пробуют, русский повар ждет оценки, стармех:

-И этим хотел удивить? У нас, на Сицилии, с испокон века делают такое блюдо. Наши рыбаки скумбрию и пеламиду едят сырой, только лук и оливковое масло - ничего больше.

На судне выборы, разница московского и судового времени минус три часа. Чтобы радиограмма о результатах выборов ушла на берег до 08:00 первый помощник будит экипаж в 04:00. Один соня отбрыкивается:

-Да бросьте бюллетень сами, дайте поспать...

Но замполит непреклонен - это долг.

Соня идет в кабинку, забирает бюллетень в карман и сжигает его в каюте.

В 08:00 он поднимается на мостик, на вахту, там - лёгкая паника, капитан и замполит не знают что делать: срок доклада на берег истёк, а одного бюллетеня нет. А на берегу придется за него отчитываться.

Не думал и не замышлял соня сделать зло комиссару. Очевидно для парткома это было серьёзным упущением - сняли беднягу с должности.

Старпом на ходовой вахте звонит в машинное отделение. Дело происходит на дизель электроходе, при работе дизелей там такой грохот, что вахта объяснятся только знаками. Вахтенный 3 механик слышит плохо, несколько раз переспрашивает. Старпом взрывается:

- Вынь вату из ушей, когда разговариваешь с вахтенным штурманом.

- Вынь хер изо рта, когда разговариваешь с вахтенным механиком.

Капитан проверяет ведение документации третьего помощника. Открывает папку гидрометеопоста и в разделе инструкции читает вклеенную корректуру: "Ученые разработали новый простой способ определения погоды: нужно просунуть в форточку руку, если рука мерзнет, значит холодно, если рука мокнет, значит идет дождь, если рука мерзнет и мокнет, значит идет снег..."

Капитан зовет третьего помощника:

-Что это за чушь? Кто такую корректуру тебе прислал?

-"Литературная газета".

-?! "ЛГ" заменило гидрометеослужбу СССР?

-Это с 16 страницы.

На транспорт направили загадку отдела кадров - шеф-повару Ольге 22 года, только что закончила училище в Минске, ни моря, ни судов, ни камбуза не видела и вот...принимайте на должность, которую надо заслужить трудом и опытом.

Перед приходом на промысел, во время обсуждения меню старпом предупреждает шефа, что всему экипажу придется много работать физически, отсюда её задача - чтобы в салоне всегда была жареная рыба. Всегда свежая и всегда в достатке.

Пришли на промысел. В салоне рыбы нет. Второго помощника, как ответственного за погрузку, это беспокоит и он выясняет, что "Ольгу от запаха рыбы тошнит и её этому в Минске не учили". Он чем было доложено старпому. Тот принимает меры.

На второй день, во время обеда буфетчица приносит в кают-компанию тарелку с рыбой, ставит перед старпомом и вторым помощником и говорит:

-Ольга просила передать, чтобы вы подавились.

Чилийский рыбак несколько лет проучился в России. Однажды спросили его, что на него произвело наибольшее впечатление.

-Первый теплый весенний день. А точнее весенние женщины, которые после зимы, после шуб и сапог, в один день раздеваются, будто собрались на пляж. У нас есть такие цветы, которые полностью распускаются за ночь. У меня так кружится голова, боюсь попасть под машину, несколько дней не могу читать.

В кают-компании единственный зритель ТВ, старший механик, человек флегматичный, резкий в суждениях, грубый. Молоденькая и юркая буфетчица в сверхминиюбке, занятая уборкой, вдруг резко поворачивается к нему:

-Как вам не стыдно! Что вы мне под юбку заглядываете?! Напугали меня...

-А где она, юбка-то твоя. На что смотреть-то, худобище-то какая, попа - жуть, крошечная и морщинистая, прошлогодний жёлудь, приснится - напугаешься...

Буфетчица поворачивается задом, спускает трусики:

-Вот, смотри, подумаешь, напугал ежа голой попой.

Еще одна кличка появилась на судне.

Подняли на палубу очередной трал, вылили улов и вновь закинули. Всё как обычно. Необычно было количество гребешков, что попали в трал. Матросы-добытчики прямо на палубе расположились кружком, в центре куча гребешков и две тарелки, в одной уксус, в другой соль. С помощью ножа открывают створки ракушки, достают мякоть, окунают в уксус и соль и отправляют в рот. Слышится скрежет ножей и писк мяса при пережевывании. Буфетчица, дама предпенсионного возраста, завидев эту картину визжит от ужаса:

-Кошмар! Что они делают?! Сырые ракушки...

Видит рядом капитана:

-Максим Федорович, а разве это не вредно?

Тот очень серьёзно задумался и переспросил:

-Вредно? - помолчал, - вам может быть вредно.

-Почему мне? Едят ведь они!

-Если они обожрутся, то вы им покажетесь молоденькой девушкой.

Судно вышло из порта, главный двигатель вошел в режим, на полный ход, и тут звонок на мостик из машины командирским голосом:

-Становитесь на якорь немедленно. В машине нет вахты.

Вахтенный помощник потерял дар речи в первый момент: машина командует мостиком, становиться на якорь на глубине более 1000 метров, но, чувствуя неординарность обстановки, сдержался и спокойно ответил:

-Хорошо, сейчас вызову капитана на мостик и станем на якорь.

Поднялся капитан, выслушал помощника:

-Кто звонил?

-Старший электромеханик.

-А ему что сейчас делать в машине? На вахте должен быть четвертый. Вызывай их сюда обоих.

Пришли оба, старший показывает на четвертого:

-Он и его электрик пьяны, я их снял с вахты, машина неуправляема.

Капитан внимательно посмотрел на четвертого электромеханика, тот был спокоен, по его красному лицу окаймленной рыжими шевелюрой и бородой ничего нельзя было понять.

-А ну-ка дыхни и пройдись по шву линолеума на палубе.

Тот выполнил, что от него потребовали. Капитан в полном недоумении и начинает раздражаться:

-Да объясните же вы мне, в конце концов, что у вас там твориться!

Повернулся к четвертому:

-Ты что молчишь? Скажи хоть что-то! В чем дело?

-Дело только в зависти. Помните, по корме у нас стоял английский корабль? Мы на нем отремонтировали электродвигатель. Они нам на двоих дали ящик виски. А он, - кивнул в сторону своего непосредственного начальника, - завидует с самого начала - его не пригласили потому что не знает английского, перемотать двигатель не может из-за своего кухтыля – он мешает ему нагруться. А потом пришел в каюту и потребовал, чтобы мы отдали ему виски. Я его выгнал из каюты.

-Итак, всё ясно. Не будет якоря вам. Иди на вахту. А тебе, Яковлевич, - повернулся к старшему, - надо уметь различать служебное и личное. Иначе придется вас поменять должностями. Все свободны.

Транспорт ожидает заход на рейде порта Пуэнт-Нуар, Социалистическая республика Конго. Первый помощник на мостике отводит бинокль от глаз и не может скрыть изумления:

-Ну надо же! Ни одного другого флага, только французские, и на рейде, и у стенки, даже корабли и те французы. Только какой-то катер под конголезским флагом и мы затесались – не французы.

Капитан вздохнул:

-И чему там тебя учили в ВПШ? Это называется уйти, чтобы остаться. Так вот, это называется строить африканский социализм с помощью французского колониализма.

Капитан транспортного рефрижератора проходит мимо кают-компании, она не убрана, за столом сидит буфетчица, плачет.

-Алла Николаевна, что случилось? Кто-нибудь обидел?

-Старпом!.. Я ему с уважением, с любовью, а он в морду мне уставом.

-Как так? Каким уставом? Может быть, вы опять что-то не так сказали?

-Ничего особенного. Я спросила про последнюю швартовку. Про "суператлантик", когда он швартовался, то своей кормовой мачтой выбил в моей каюте иллюминатор. Ну почему он заходил на швартовку так, а не как другие. А он, старпом-то, сбегал в каюту, принес устав и уставом мне в морду - читай, мол, и выполняй, что тебе прописано. А я гречку ему с маслицем...

-Мм... Да...Язычок-то у вас... Он прав по существу, а вот по форме... в любом случае идем мириться вместе.

Пришел на судно молодой врач. Спортсмен, организовал две секции: культуризма для мужчин и аэробики для женщин. Очень часто у старпома образуется свой круг общения с посиделками с чаем по вечерам. В этой же компании врач и буфетчица. Врач демонстрирует свою фигуру: поднял рубашку на животе, напрягается - живот исчез, кажется, виден позвоночник. Буфетчица завизжала от восторга:

-И я так хочу. Вы же врач, посоветуйте мне, как мне похудеть.

-Я не тот врач, я хирург, а вам нужен психолог.

-Почему психолог?

-Вам надо лечить не тело, а психику, худее вас может быть только вас собственный скелет.

После выхода из порта третий помощник наводит порядок в своих бумагах по заведованию и обнаруживает, что комиссия в порту списала старый немецкий магнитный компас в комплекте, а котелок с двумя литрами спирта остался на судне. Долго он отгонял от себя искушение вскрыть компас, поделился сомнениями с ближайшим другом, четверным механиком, с которым вместе стоял вахту. Тот отреагировал немедленно:

-Да что ты боишься?! Да под строганину всё пойдет! Мороженая рыба нейтрализует. Я главный "химик" на пароходе. Зови своих рулевых после вахты, а я приведу своих мотористов. Давно не собирались вместе.

Собрались. Пока механик организовывал рыбу, рулевой открыл и слил котелок, понюхал, с сомнением покачал головой - что туда немчура влила? Появился старый моторист и рулевой ему протягивает кружку:

-Где вы до сих пор шляетесь?! Даже на пьянку вовремя собраться не можете. Маслопупы, одним словом. На, хряпни, мы уже выпили.

Вернулся механик, приготовил рыбу:

-Ну и?.. Что ждем, в чем дело?

-Подождать надо, пять минут еще не прошло.

-Зачем?

-Я не такой простой, как вы думаете. Я с врачом посоветовался. Он сказал, что первая реакция наступает через пять минут. Он уже выпил, - кивнул в сторону старика, - мы подождем, посмотрим...

-Как?! Ну и наглость! Ты из моего любимого моториста решил сделать подопытного кролика!

Старпом оформляет бумаги в польском порту, агент сделал незначительные замечания, можно внести дополнения здесь же, в конторе. И по привычке, забыв, что не на русском судне, обращается к секретарше:

-У вас есть машинка с латинским шрифтом? Несколько слов надо впечатать.

-Не. Латынью мы не пишем. У нас только польские машинки.

Казалось бы - идеальные условия для швартовки в открытом море: полный штиль, ни ветра, ни течения. Однако, что-то не ладится, БМРТ сделал три захода к транспорту и все неудачно. Капитан транспорта не выдержал, подходит к трубке радио:

-Ложитесь в дрейф. Я сам буду швартоваться.

Заходит раз - промах, второй раз - произошло самое опасно, что может быть на электроходе - "развалилась схема", судно лишилось электропитания и управления. Транспорт медленно, но неотвратимо движется к корме промысловика. Кажется, что столкновение неизбежно. На мостике замерли от отчаяния и от бессилия - ничего сделать нельзя. Вдруг под кормой у БМРТ появился бурунчик, винт заработал, там поняли, что на транспорте что-то случилось. Вырвался вздох облегчения. Капитан старпому:

-Скоро тебе быть капитаном, швартуйся, упражняйся, тренируйся. Ну а я ... я у себя..

Капитан со злостью бросил трубку радиотелефона, смачно выругался и прочёл стишки:

-В Пионерске, в маленьком киоске,

Купили траловые доски,

Купили трал и ваера,

И вышли в море фраера…

И опять выругался в адрес фраеров…

-Ну что с ними поделаешь, жадность, ведь сказано, фраера погубит. А ведь капитаны, а те же фраера…

А дело начиналось так… Когда до конца рейса БМРТ оставалось ровно 2 месяца наконец-то он оказался в вожделённом море Лабрадор. Световой день 2-3 часа, зимняя стужа, на палубе обычная температура 10-25°, те рыбины, которые не успевали попасть в бункер, тут же превращались в колодку на ветру. Ветер бывал всякий, но качки нет – вокруг мелкобитый лёд. Теоретически рыбалка была очень проста – нужно было найти полынью чтобы поставить трал и полынью чтобы его поднять. В фишлупу можно было не пялиться, главное соблюдай глубину – и трал будет полон отборных окуня и трески, без мусора, без грязи и прилова – радость для всего экипажа, а особенно для кишкодёров. Это надо видеть, когда изо льда выпрыгивает полный кутец, красный от окуня. А треска-красавица, редко менее полметра. В салоне команды круглосуточно стоял противень с жареной печенью. Практически всё было очень необычно и непривычно, даже для бывалых рыбаков – столь суровые условия работы и необычно стабильный, постоянный улов почти 2 месяца. Но не вечно счастье рыбака…

Вдруг капитан погрустнел, стал засиживаться в радиорубке, третировать радистов сводками погоды, колдовать над синоптическими картами. Потом пошёл на УКВ и стал уговаривать своего коллегу, капитана “поляка” – БМРТ польской постройки:

- Маркин, у тебя же корпус прочный, ледовый, давай выводи нас отсюда. Если мы ещё пару дней здесь проторчим, то нас всех затрёт, норд-вест не шутит, он зарядил на неделю, а то и больше. Выводи… Ледокол “Ермак” к нам не пошлют.

Просил и других капитанов, умолял, убеждал, доказывал, агитировал, собирал группу – бесполезно…

В ответ звучало нечто типа “Не паникуй”, “Не спиши”, “Ведь рыбка ловится”, “Ведь иностранцы тоже ловят, они, что дураки…”

И на третий день капитанского беспокойства постоянный и сильный, 6-7 баллов, северо-западный ветер нагнал льда, спрессовал его, полыньи исчезли, рыбалка кончилась, и курс кончился тоже – уперся в сплошной лёд.

Двое суток в эфире слышны были стоны: караул, меня затирает, помогите, обколите, выручайте…

Капитан не злорадствовал в своей правоте. Он уже нашёл “ледокол”. ТР “Прибой”, который закончил загрузку, голосом капитана Маточкина объявил в эфире:

- Ну что хлопцы–лёдопленники, кто хочет на чистую воду, пристраивайтесь в корму…

-“Ледокол” “Прибой” не спеши. Обколи меня, выведи меня – слышалось в эфире.

Капитан ухмылялся:

- И это Маркин, не хотел уходить, а теперь гнусавит в эфире, заискивает… теперь льстит – придумал же – ледокол “Прибой”.

И пристроились. Любопытный рулевой, получив разрешение капитана, взлез на мачту с биноклем, несколько раз пытался пересчитать суда в караване, доходил до 120 и сбивался, бумажка и карандаш не помогали, видимость в мглистый зимний день не была отличной. А каких только флагов там не было – вся Европа, неожиданно много оказалось испанцев и португальцев – а им то зачем зимнее море? И даже норвежцы и исландцы, тоже попались…

Это было в феврале 1971…

…Прошли годы, и капитан Маточкин оказался капитаном в более сложной ситуации – выводить Калининградскую область из плена экономической смуты.

Вот такие бывают дела и сопоставления… Капитан – всегда капитан.

В польской зоне работает советский ПР, принимает от польских промысловиков сырьё. На Пр`е контролирует и координирует сотрудничество представитель польского объединения рыболовецких кооперативов пан Мечислав. Который сошёлся и подружился со старпомом – прирождённым полиглотом, который тут же на лету схватывает польский язык и с паном уже говорит только на польском.

И вот однажды, пан Мечислав менторским тоном заявляет старпому:

- А почему вы говорите килька и салака? Ведь правильно, международные названия этих рыб шпрот и сленьч.

- А мы русские, и потому говорим по-русски, вещи, и рыбу тоже, называем по-русски. А эти якобы, вроде бы, международные – от лукавого. Не вам, полякам, нас учить русскому – что у вас осталось от славянских слов – всё германское – рынек, рахунек, цольня, ксёндз, пенёндзы, деклинация… что у вас осталось от славянского языка? – только германские и латинские слова.

Пана с мостика как ветром сдуло, и впредь перестал появляться, когда там был старпом. Что и заметил капитан:

- Что случилось – то вы тут так мирно и сердечно размовлялии, а то вдруг пан не появляется?

- Всё очень просто: когда поляк учит русского польскому языку – это нормально, но когда поляк учит русского русскому языку – это не нормально.

Порт Щецин. Ранее утро, первый помощник заходит к четвёртому и будит его:

- Пора, сегодня ваша очередь везти экскурсию.

- Никуда не поеду.

-Нет, это вы бросьте. Что такое “не поеду”?

- А такое, что не могу больше видеть и слышать: Польша – самая европеистая европейская Европа.

-Что, что? не понял…

-Польша – это самая европеистая европейская Европа, без которой нет Европы. Европеистая европейская, европейская европеистая, европейская европеистая, европеистая европейская…

- Да что с вами, у вас что горячка или бред?…

- Это у них бред на почве европеистости, я уже один раз побывал на экскурсии, и ничего кроме самовосхваления еврожопистой Польши, без которой Европа не европейская – ничего не услышал. Всё, ни слышать, ни видеть такую Европу не желаю.

Баренцево море, вечерняя вахта III помощника, июльское солнце кружит над горизонтом почти не меняя высоты. III помощник человек из тех “целеустремлённых” личностей, которые забывают обо всём вокруг, если заняты одним делом. Другая особенность характера – как у малыша, который хочет всё делать сам – ничего не доверяет рулевому, даже сделать объявление по трансляции. И тот “отомстил” третьему.

Третий у фишлупы, рулевой – у штурвала.

- Команде обедать! – Напомнил рулевой помощнику.

Тот отрывается от фишлупы, бежит к трасляции и объявляет:

- 11.30, команде обедать! – и опять к фишлупе.

Через несколько минут звонок капитана на мостик:

-Вы что там, сбрендили? Какой обед в 23.30???!!!

Конец